Ознакомительная версия.
Дермидонтыч, никогда до этого не видавший лифтов (в Сибири редко встретишь здание выше двух этажей), несколько боялся предстоящей поездки. Возможно, это было что-то вроде боязни закрытых пространств, сопряженной со страхом неизвестности. «Нет, возможно, меня не убьют сразу, – думал Иероним. – Может, я нужен им для каких-то страшных экспериментов?»
– Возможно, тебе это покажется неожиданным, но еще сорок лет назад было установлено, что старые, традиционные законы физики на территории Сибири не действуют. Да, не удивляйся. И таблица периодических элементов Менделеева, и атомнарная теория строения вещества в ряде случаев просто не способны объяснить происходящих явлений. Ты же знаком с корпускулярно-волновым дуализмом?
– Конечно, – отозвался Дермидонтыч. – Свет может вести себя и как волна, и как частица…
Лифт приехал, и Соломоныч открыл дверь, показывая рукой, что надо войти.
– Вот! Именно это же проявляется в условиях сибирской действительности, только в гораздо больших масштабах.
Ученые вошли. Иероним заметил, что у лифта всего две кнопки. Дверь закрылась, доктор наук нажал кнопку «вниз», и кабина медленно поехала.
– Что… что вы имеете в виду?
– Я имею в виду, что большинство окружающей нас материи может проявлять себя, в зависимости от условий, по разному. Взять, к примеру водку. С одной стороны, это всем известное соединение – цэ-два-аш-пять-о-аш, разбавленное аш-два-о и с незначительной примесью других соединений. Но это только с одной стороны! При определенных условиях водка способна проявлять себя как особая, химически неделимая гипер-субстанция! Так же и многие другие окружающие нас жидкости и твердые тела. Воздух, скажешь, – смесь газов? Полная брехня! Это тоже элементарная гипер-субстанция. То же самое и со снегом, древесиной и чугуном. Пока что открыто пятьдесят шесть элементарных гипер-субстанций. Но весьма очевидно, что это неполный список, ты понимаешь?
– Понимаю, – ответил Иероним, хотя он был ошарашен такой бессовестной ломкой научных догматов. Лифт остановился.
– Именно для этого и были созданы подземные научные центры, в которых синтезируются новые гипер-субстанции. Крупнейший расположен здесь, под Сибирском. Его строили политзаключенные в течение тридцать пяти лет, в обстановке строжайшей секретности.
Соломоныч открыл дверь ключом. Пройдя небольшой коридор, ученые оказались в большом, плохо освещенном зале, в центре которого находилась огромная металлическая конструкция со множеством трубок, лестниц и непонятных устройств.
– Вот он! – воскликнул Соломоныч, раскинув руки. – Большой Кефиро-Водочный Коллайдер!
– Коллайдер? – удивился Дермидонтыч. – Вы хотите сказать, сталкиватель?
– Именно, Иероним, именно. Конечно, не весь он, это лишь один из детекторов, полная длина кольца – более восьмисот километров. Ускоритель расположен под Тобольском, именно туда поступает сырье. Теоретически установлено, что сталкивая водку и кефир на разных скоростях, можно синтезировать многие существующие, а так же абсолютно новые субстанции. Сегодня должен состояться очередной запуск.
Дермидонтыча повели по блокам, знакомили с учеными и лаборантами, большинство из которых частично потеряли человеческий облик и были безумны. Спустя полчаса зазвонил большой настенный телефон, все начали бегать и суетиться, но Соломоныч прикрикнул на персонал, подошел к аппарату и пару минут разговаривал с кем-то.
– Сейчас начнется! – сказал доктор наук. – Всем срочно одеть наушники.
Люди забегали, готовясь к запуску. Дермидонтыч долго не мог отыскать свои наушники, ведь он был первый день на объекте, и нашел их только когда со стороны коллайдера послышался все усиливающийся гул.
Ученые закрылись в одном из отсеков, наблюдая за устройством в зале через специальное бронированное окно. Шум все нарастал, у Дермидонтыча, несмотря на наушники, заныла голова и заложило уши. Он крепко схватился за поручень и испуганно смотрел на вибрирующий детектор в зале. Помещение начало трясти, повысилась температура, кто-то из лаборантов от напряжения заорал.
– Сейчас закончится цикл! – прокричал Иерониму в ухо Соломоныч.
Послышался сильный хлопок, один из шлангов наверху аппарата сорвало, и в зал повалил едкий дым. В бункере стало неожиданно тихо, и спустя пару секунд замешательства, Соломоныч крикнул, срываясь с места:
– Тару, тару давайте!
Один из лаборантов подал полную бутылку водки.
– Да пустую тару! А, ладно! – Порфирий выхватил бутылку, открыл и варварски опорожнил прямо на бетонный пол, затем открыл дверь с задвижкой и побежал по залу, крикнув по дороге: – Иероним и Максимильяныч, идите сюда тоже.
Дермидонтыч боязливо выглянул из двери блока, не решась выходить в зал, но худой старик Максимильяныч толкнул его вперед, и ученый побежал вперед, к детектору. Они взобрались вслед за начальником по крутым, шатким лестницам на самый верх, где сплетались в неимоверно сложных узлах трубы со шлангами и проводами. Соломоныч окинул взглядом приборы, вытер горлышко бутылки о халат, закатал рукава и медленно, осторожно открыл медный краник, торчащий из продолговатой ёмкости.
В бутылку тонкой струйкой полилась мутная темно-серая жидкость, глаза Соломоныча расширились, и ученый забормотал:
– Это оно, это несомненно оно… – он понюхал бутылку и внезапно безумно захохотал. – У нас получилось, ха-ха-ха, мы сделали это! Это оно!
– Что получилось, Соломоныч, не томи! – спросил Максимильяныч.
– Это оно, ха-ха-ха! Расчеты не подвели, у нас получилось! Мы… мы синтезировали анти-водку!
«Они все безумцы, и никуда не деться мне из их костлявых рук», – угрюмо подумал Иероним.
– На, Иероним, – Соломоныч протянул бутылку, его глаза блестели. – Выпей анти-водку.
– А он не отравиться? – испуганно спросил Максимильяныч. – Вдруг она ядовита?
– Дурак ты, Максимильяныч. Как может быть ядовита субстанция, синтезированная из водки и кефира. Пей, Дермидонтыч, и ты войдешь в историю как первый анти-водочный сибиряк-испытатель.
«Это судьба, – понял Иероним. – Умру или выживу – не мне решать. Я должен выпить ее».
Он выхватил бутылку и залпом выпил анти-водку.
– Ну как? – спросил спустя пару мгновений Соломоныч. – Горькая?
– Нет, – прислушавшись к ощущениям, сказал Иероним. – Кисловатая, немного соленая.
«Точно помрет мужик, – подумал Максимильяныч. – Копыта двинет, как раньше говаривали. Жалко, еще молодой».
– Мне тридцать семь лет, – возразил Иероним. – И я думаю, что химический состав выпитой мной жидкости вполне пригоден к употреблению… То есть копыта я не двину.
Ознакомительная версия.
