— Влияние магнитных полей сохранилось до сих пор? — предположил Иван, вспомнив, как неоправданно менялись показания его электронного компаса.
На этот вопрос ответила Настя:
— Два месяца я не видела нормальных ночей, — сказала она, вставая из-за стола. — В небе постоянно блуждало северное сияние, иногда такое яркое, что не было видно ни луны, ни звезд. Примерно месяц назад эти явления пошли на убыль… — Она что-то сказала Джону по-английски, а затем обернулась к Ивану: — Думаю, нам стоит прерваться. Нужно поесть.
Иван кивнул, машинально соглашаясь, хотя его мысли были сейчас далеки от таких мелочей, как голод или сон…
* * *
После нехитрого обеда разговор на прерванную тему возобновился.
— Есть предположение, что мы сами спровоцировали внимание к Солнечной системе со стороны чуждой расы, — произнесла Настя, убирая посуду.
Иван, все это время пребывавший в плену мрачных размышлений, удивленно вскинул взгляд на девушку.
— Чем мы могли привлечь внимание Чужих? — скептически нахмурившись, спросил он. — Своими радиосигналами? — Лозин покачал головой, пытаясь рассуждать вслух: — Вряд ли… Самые мощные радиоволны едва ли могут достичь ближайших звездных систем, но даже при невероятном стечении обстоятельств радиосигналы неизбежно погаснут в пределах гелиопаузы[7], — со знанием дела заключил он.
— Речь идет не о попытках волнового контакта с иными цивилизациями, — ответила Настя. — Пускай Джон сам тебе объяснит. Мы с ним уже обсуждали эту тему.
— Ну? — Лозин обернулся к Херберту, который внимательно вслушивался в их диалог.
— Да… Я попробую объяснить. — Джон развернул к себе ноутбук и пробежал пальцами по сенсорным кнопкам, активируя какие-то программы. Судя по мельканию оперативных окон, он распаковывал архивную информацию.
— Вот это… — наконец произнес он, разворачивая переносной компьютер так, чтобы Иван мог видеть картинку, появившуюся на мониторе.
— Что это означает, Джон? — удивился Лозин, посмотрев на два фактически одинаковых снимка, где был запечатлен старт старых жидкотопливных ракетоносителей.
— Это самые удаленные рукотворные объекты во Вселенной — «Вояджер-1» и «Вояджер-2», — медленно подбирая русские слова, пояснил Херберт. — Они начали свое путешествие с интервалом в шестнадцать дней. Двадцатого августа и пятого сентября 1977 года две ракеты «Титан» вывели космические зонды в открытый космос.
Начало космической эры давно уже стало историей, и Лозин, по долгу службы изучавший современные практические дисциплины, имел лишь поверхностное представление о стартах той далекой эпохи, а что касается американских программ, то тут он мог лишь развести руками.
Заметив его недоумение, Джон пояснил:
— К двухтысячному году скорость «Вояджера-1» превысила семнадцать километров в секунду. Он удалился от Земли на десять миллиардов километров и продолжал разгон, используя сохраненный, благодаря гравитационным маневрам, запас топлива, которого хватило до две тысячи двадцатого года, когда связь с обоими «Вояджерами» была окончательно утрачена, они покинули границы Солнечной системы.
— Хорошо, это я понял. Аппараты ушли за пределы системы, — кивнул Лозин. — Но какую информацию о человечестве могут дать примитивные автоматические зонды, даже если один из них и был обнаружен кораблями Чужих…
— Здесь ты ошибаешься, Иван, — ответил Херберт, сокрушенно покачав головой. — То была… как это сказать… эра романтизма, мы не до конца осознавали, что Вселенная живет по своим законам, никак не соотносящимся с этическими нормами и нравственными постулатами нашей цивилизации. Мы… верили в братьев по разуму, и это явилось роковым заблуждением. Иные цивилизации, по позднейшим предсказаниям, мало отличаются от нас, они, по определению, должны быть экспансивны, как мы, они станут осваивать космос, стремиться к захвату новых жизненных пространств и ресурсов, ну а наши этические ценности могут не совпадать в корне…
— Короче, Джон.
— Да, я отвлекся… — Херберт вернулся взглядом к экрану ноутбука и глухо пояснил: — Ты правильно определил, что оба «Вояджера» являются примитивными, с точки зрения современных технологий, автоматическими зондами. Они были предназначены для съемки Юпитера и Сатурна, однако миссия «Вояджеров» на этом не исчерпывалась. Ученые семидесятых годов прошлого века предусмотрели все, вплоть до возможного контакта с иной расой: на борту каждой станции были размещены закодированные звуки с Земли — шум воды и крики животных, музыка — от Баха и Моцарта до Чака Берри, приветствие Джимми Картера и еще много научной информации, сосредоточенной на золотом диске. Никто, конечно, не рассчитывал всерьез, что одна из автоматических станций на самом деле попадет в руки иной цивилизации. Путешествие «Вояджеров», скорее всего, рассматривалось как вечный полет, сравнимый с присущей тому времени наивной мечтой человечества о контакте с братьями по разуму…
Херберт умолк, и на некоторое время за столом воцарилась гнетущая тишина…
От всего услышанного впору было свихнуться.
— Значит, слили информацию о человечестве и Солнечной системе на золотой диск и отправили в космос? — Иван смог только покачать головой, выражая свое отношение к такой «романтике». — А твои ученые «семидесятых» вообще о чем-нибудь думали, Джон?
— Я не знаю. Никто не предполагал…
— Не предполагал?! — с досадой повторил его слова Лозин. — Можно ведь было посмотреть на самих себя, чтобы понять — отправлять в космос информацию о местоположении Солнечной системы и наших технических достижениях попросту опасно!.. Если мы — не ангелы, так что ждать от Чужих?! — Лейтенант злым щелчком выбил сигарету из полупустой пачки и закурил, вновь глубоко задумавшись.
Спустя некоторое время он встал, чувствуя, что полученная информация уже переполнила его разум и вот-вот начнет перехлестывать через край. Наступил критический момент, когда отдельные фрагменты мозаики начали складываться в голове, образуя уничтожающую разум картину глобальной катастрофы…
— Пойду подышу свежим воздухом, — произнес Лозин, взяв автомат. — Не волнуйтесь за меня, — добавил он, обернувшись к Насте. — И поблагодари Джона за предоставленную информацию, ладно?
Она посмотрела на его бледное, напряженное лицо и кивнула, не решившись спорить.
Когда за лейтенантом, скрипнув, закрылась дверь, Херберт вопросительно посмотрел на девушку.
— Ему нужно побыть одному, — скупо пояснила она, отвернувшись к окну.
