Ознакомительная версия.
Электроника приказала долго жить. Компьютер не пережил этого известия. К сожалению, с «ГЕКом» можно было попрощаться, но умирать Никита не собирался. У них еще оставалась механика.
Он нащупал между ложементами рукоять катапульты, и рванул её на себя. Верхняя часть капсулы резко оторвалась от «ГЕКа» и ушла куда-то вверх. Их ложементы пришли в вертикальное положение и были отстрелены. Капсула продолжала падать, а они набирали высоту.
Ежонок вжалась в кресло, ухватившись за подлокотники, так что даже пальцы побелели. Ей было очень страшно. Заир сидел неподвижно с закрытыми глазами.
Кресла достигли пика подъема и резко устремились вниз. Выстрелили парашюты, и они начали плавное снижение.
Теперь для ястребов они были как на ладони. Легкая мишень, можно расстрелять из пулеметов. Никита даже успел попрощаться с жизнью. Было только обидно за Ежонка. Какой же он дурак, что согласился взять её с собой. Стало так обидно, что Никита стиснул зубами рвущийся наружу вой.
Ястребы совершили круг над снижающимися ложементами и направились назад к городу.
Похоже добивать их никто не собирался.
Камень с сердца упал. На земле они будут не такой легкой добычей. Можно и побороться.
Он увидел, как умер их «ГЕК». Челнок упал в сердце леса, ломая деревья, и взорвался. Начался пожар. В небо поднялся столб чёрного дыма — сигнальный костер.
Они приземлились на лесной окраине.
Ложемент Никиты ударился об землю и перевернулся. Вслед за парашютом его протащило по земле метров на десять вниз по склону. Ему повезло, что он оказался вверху, а не бороздил носом землю, придавленный креслом.
Пока ложемент тащило вслед за парашютом, Никита извлек из куртки простой нож с выкидным лезвием и перерезал крепления кресла, потом приподнялся, подтянулся и обрезал стропы парашюта. Кресло тряхнуло и остановилось, налетев на корягу. Никита вылетел вперед и покатился по склону вниз.
Вот и приземлились. Вот и допрыгались.
Поднявшись с земли, Никита бросился вверх по склону, где виднелись упакованные прочно друзья. Он волновался за Таньку. Как она пережила приземление. Все ли хорошо.
В первом ложементе оказался Заир. Он уже справился с торможением и стропами парашюта, теперь выбирался из кресла, бледный и с прокушенной губой. Капельки крови текли по подбородку. Похоже у него застряла нога. Он тянул её изо всех сил, дёргал ремни, пытаясь освободиться.
Никита остановился, но Заир от помощи отказался. Кивнул ему, мол у меня все в порядке, займись Танькой.
Ежонок лежала в ложементе у кромки леса. Парашют запутался в ветвях, и её не утащило дальше. Она была без сознания, бессильно повисла на ремнях безопасности вертикально стоящего кресла. Голова опущена на грудь и на колени накапала маленькая лужица крови.
«Разбери меня глот» — выругался Никита, подбегая к ней.
Он поднял ей голову, расстегнул ремни и вытащил на себя. Положив на траву, он внимательно её осмотрел. Ссадина на виске, разбитые губы и наливающийся синяк на скуле. Похоже при посадке её ударило об дерево, после чего ложемент упал.
Никита похлопал Ежонка по щекам, приводя в сознание. Она глубоко вздохнула и открыла глаза.
— Танька, ничего, ничего. Все в порядке. Мы сели. Мы живы, — запричитал он.
Она попыталась улыбнуться. Получилось плохо.
К ним доковылял Заир, склонился над Ежонком, убедился что все в порядке и сел рядом.
«Посмотри за ней» — попросил Никита.
«Порядок, Горец» — сказал Заир.
Он должен раздобыть оружие. К его ложементу по штатной комплектации крепился малый излучатель «Лазарева». Надо было его срочно найти. Какое никакое, но все же оружие, если его, конечно, не сплющило от приземления.
«Лазарев» оказался на месте, только крепление заело. Механика не срабатывала. Оторвав подлокотник, Никита отбил запорные замки и вытащил излучатель. Распрямляясь, он увидел мчащиеся к ним со стороны города джипы военного образца. Над водительскими кабинами возвышались жадные дула пулеметов. Возле них тряслись в ожидании приказа «стрелять на поражение» бойцы в черных беретах.
Никита бросился со всех ног вверх по холму к друзьям. Нужно их предупредить и бежать в лес. Может, им еще удастся скрыться.
Хотя он понимал, что глупо надеяться на это.
Надежда умерла, когда он поднялся к друзьям…
* * *
Их куда-то везли в кузове грузовика. Дорога по которой они ехали, была разбитой и явно грунтовой. Грузовик то и дело потряхивало, иногда заносило на очередном повороте, тогда водитель изощренно ругался, так что в кузове слышно было. Пару раз он замедлял ход и начинал петлять, выбирая дорогу получше, при этом разговаривал по рации с грузовиком, идущем впереди. Водилу интересовало состояние дороги, когда будут платить деньги за ходку, что там говорил капитан Сайлифус про мат. обеспечение, и какова сестричка Асаби в постели, последнее интересовало водилу во всех подробностях. Правда подробности так и не последовали.
Машина завязла задними колесами в каше, в которую превратилась дорога. Пришлось прерывать болтовню, открывать окошко, разделяющее кабину водителя и кузов, и просить солдат подсобить: «иначе долго еще не поедем, пока из форта тягач не пришлют». К словам водилы солдаты прислушались, отбросили брезентовый полог (сразу потянуло свежим воздухом и запахло мокрой травой), спрыгнули в грязь и стали толкать грузовик.
Никита ничего этого не видел, у него были завязаны глаза, только обо всем догадался. Водила и солдатня особенно не стеснялись в выражениях, на основании их слов резиденту иностранной разведки можно было сверхсекретные отчеты своему начальству хоть каждый день отправлять. И каждый отчет не в бровь, так в глаз.
Никита попытался пошевелиться. Руки, закованные в силовые браслеты за спиной, затекли. Ему казалось что он больше не чувствует их. Стоило пошевелиться, как он тут же получил весомый тычок в бок и грузный мужик, от которого пахло рыбой и чесноком, сказал сквозь зубы:
— Тихо, ты. Не рыпайся.
Как же глупо все получилось.
У них возможно и был крохотный шанс спастись, уйти в чащу и залечь на время на дно какой-нибудь берлоги, только местные этот шанс просчитали ещё тогда, когда «ГЕК» был в воздухе, и отправили солдат патрулировать лес. Те машины, что он видел, были подкреплением, отправленным из ближайшего поселка.
Когда Никита поднялся на горушку с «Лазаревым» наперевес, он увидел Ежонка и Заира. Они стояли на коленях с заложенными за голову руками. Над ними с автоматами наперевес возвышались люди в серой форме с зелеными погонами в грязных черных сапогах и в беретах. Лица у всех отрешенные, словно они и не люди вовсе, а дройды. Перед поставленными на колени Ежонком и Заиром вышагивал человек в чёрной форме, в фуражке, с хлыстом. При ходьбе он прищелкивал им по сапогу.
Ознакомительная версия.
