указывая на темный, словно выгоревший кружок. – Он примерно сто километров в диаметре.
– Как они это терпят? Разве воздух не улетучивается?
– А если они открыли его совсем недавно? – заметил Фред. – Для нас. Структура таких размеров может и потерять немножко…
Редвинг по очереди отсмотрел все снимки, во всех спектральных диапазонах, и наконец произнес:
– Открытые зоны… Ну что же, это имело бы смысл. Для посадки из космоса?
– Мы так и поняли, – сказал Фред.
– Значит, проблема поиска места высадки отпадает, – с тонкой самодовольной усмешкой ответил Редвинг. – Спускаемся.
6
Если сердце твое огромно, думал Мемор, и вдоволь у него силы одолеть супостатов, тогда в игру вступает мудрость. Изведав помыслы врагов, избегнешь их атак. Как только сердце твое одолеет противников, можно будет направить их на путь истинный, указанный многотрудно завоеванной мудростью.
Он встряхнулся. Рассуждение это всплыло из потаенной доселе части сознания… неутомимой части, что вскоре преобразует его разум в ее разум. Мемора ныне охватила лихорадка Перемен.
Не лучшее время улаживать кризис, подобного коему не видели предшествующие восемь в квадрате поколений. Жизнеформы следует лепить в мире и спокойствии, но, видать, не суждено это Мемору. Минует несколько кратких циклов, и он сделается женской особью; впрочем, он еще не вполне утратил присущее мужским особям чувство радости и всемогущества, чувство Танца. Он даже обонял аромат Перемены, распространявшийся от него. Гормоны лютовали, молекулы ярились, сражаясь за превосходство в кровяном потоке. Накатывали и отступали волны лихорадки, подобные записанным химическими символами докладам с поля битвы. Перемены эти внедрялись еще Основателями и теми, кто наследовал Им: бесчисленные эпохи придали трансформации сакральный статус. Мемор понимал, что нынешнее переменчивое настроение и раздражительность – неотвратимая плата за обретение высшей мудрости. Цена высока. Сколь нелегко уплатить ее в разгар кризиса!
– Нисходит Повеление, – возгласила Префект в собрании Астрономов, играя тонами древнего языка.
– Повеление пребудет, – отвечал хор. Собравшиеся занимали отведенные им места под куполом.
Мемор пропустил мимо сознания докучливые детали обсуждений. Тело его оставалось неподвижно, разум же бурлил от подаваемых изменявшейся личностью импульсов. Даже Подсознание, обыкновенно смирное и послушное, покрылось коростой ароматов и овевалось будоражащими ветрами. Размеренные течения его заузливались от беспокойства.
Технические подробности он, однако, выслушал со всемерным вниманием. Сзади приближался звездолет довольно примитивной конструкции. Диагностические сенсоры показывали, что корабль предпринял разворот и пошел на сближение, как если бы первоначальный курс уводил его прочь от Чаши. Возможно, пришельцы направлялись к звезде, сиявшей впереди, к светилу, откуда исходило гравитационное излучение?
По собранию Астрономов прокатился шум. Из возбужденного гогота рождались все новые предположения. Отслеживая сигналы с приближавшегося судна, они заметили, как звездолет послал вспять несколько импульсов. Спутники зафиксировали их, однако лингвистам не удалось извлечь ничего, кроме простых правил грамматики и контекстуальных конструкций. Отраженный в языке интеллект этих существ не отличался сколько-нибудь интересными чертами. Линейная логика рассуждений, несколько слоев смысла. Они напоминали свой корабль – примитивные, но амбициозные. Предпринять настоящее космическое путешествие на столь утлом суденышке! Инженеры-консультанты – крохотули рядом с полнорослыми Астрономами – обратили внимание на любопытные характеристики магнитополевой конфигурации и предложили исследовать удлиненный тонкий кораблик детальнее.
Возобновилась жаркая дискуссия. Мемора начало раздражать творившееся вокруг. Снова и снова воспроизводится давний диспут: Наблюдатели (их презрительно называли Сидельцами) против Танцоров. Префект предъявила собранию старинные записи и даже дала слово голосам далекого прошлого. Опыт предков, сделал вывод Мемор, говорит в пользу Танцоров. Неудивительно. Истории перемен всегда захватывают более, нежели истории стазиса. Перемены – суть Истории, так велит эволюция. Этот приказ цепко внедрен в мозг.
Астрономы древности запускали множество кораблей, в основном через Гамма-Пику. Они посетили множество планет, обследовали их – и забросили. Об этих случаях сложено мало историй, однако Наблюдатели продолжали апеллировать к ним. Мемор потянулся, желая показать, что следит за происходящим. Наблюдатели так напыщенны и скучны, но… Мемор оставался мужской особью, а Танцорам нравились увлеченность и разнообразие. Мудрость является позднее: Наблюдатели почти поголовно женского пола.
Мемор ныне пребывал посередине между ними. Он ощущал надвигавшиеся Перемены, но мужское мировосприятие еще сохранялось.
Ассамблея довольно долго ковырялась в пыльных архивах. Мемор плыл на волнах историкоморя, переживал записи так, словно они относились к его личному опыту. Красочные, увлекательные, снабженные аннотациями древних трюков и смелых эксплойтов. Он искренне восхищался.
Чаша Небес избегает приближаться к солнцам. Она слишком величественна, слишком массивна, способна столкнуть с орбит обитаемые миры. Она посылает корабли. Телескопы у Астрономов, впрочем, всегда были великолепны; точная природа мира или его спутника выяснялась задолго до запуска корабля с ободка Чаши к интересовавшей исследователей системе. Путешествия к планетам отнимали не одну сотню долгих циклов. Один или несколько крейсеров комплектовались модулями для высадки на поверхность, а иногда приходилось сооружать орбитальные лифты и доки.
Мемор выпрямился, издал фыркающий звук, сфокусировался на становящихся однообразными записях. Ну вот, скажем, более или менее захватывающая история. Чаша пролетела поблизости от массивной планеты, слишком массивной, чтобы высылать туда экспедицию. Кораблематка расположилась в квазиустойчивой точке недалеко от крупнейшего спутника; суда странных угловатых очертаний поднялись с поверхности массивного мира, подобные розовым искрам: ракетные двигатели. Орбитальных лифтов не оказалось. Простейшие технологии. И как только пальцезмейки вышли в космос – изобретательные же они существа! Сотни долгих циклов миновали во взаимном изучении. Маленькие пальцезмейки в результате несколько усовершенствовали свою технологию, но ничем таким, что могло бы угрожать Чаше, не разжились. Чаша, конечно, получила взамен самые крохи.
Затем двести пятьдесят шесть пальцезмеек отправились в Чашу на борту кораблематки. Небольшая колония интегрировалась легко, не потребляя значительных ресурсов. Они оказались куда способнее к тонкой работе, нежели большинство Птиценарода. Искусные ремесленники, великолепные техники-ремонтники. В эти дни их редко удавалось увидеть: обитали они в основном под землей. Мемора поразило уже то, что столь крошечные существа вообще вышли в космос, принимая во внимание их страстную привязанность к подземным укрытиям.
Уроки эпох развертывались и прокручивались в мозгу Мемора. Вокруг него остальные Астрономы также бороздили глубины истории. Одну из старых особей сморил сон. Из уважения к ее мудрости все сделали вид, что ничего не замечают.
Вот история о том, как некие бандиты атаковали приближавшиеся исследовательские корабли Астрономов. Астрономы дали отпор. Оборонительные комплексы Чаши проявили себя достойно. Астрономы продолжили свою миссию. Несколько отрядов Захватчиков заманили на поверхность, взяли в плен, использовали в евгенической программе, натаскали на покорность. Ныне эти существа с четырьмя конечностями неплохо проявили себя в земледельческой экосистеме.
Существа, именуемые силами, явились как мародеры. Они воспринимали Чашу как средоточие высокотехнологической цивилизации и желали вкусить ее тайн. Первые циклы после
