Вольева ничего не ответила.
Они достигли верхней палубы, которая показалась Хоури достаточно современной, как и многое другое из того, с чем она здесь столкнулась. Все белое и стерильное, точно в кабинете дантиста.
— Слушай, — сказала Вольева, глядя на Паскаль, — я не знаю, как глубоко проник «Плацдарм» внутрь, но если он сейчас погибнет — чего мы все хотим, — это совсем не наверняка принесет пользу твоему мужу.
— Если считать, что он туда уже добрался.
— О, я полагаю, что на это мы вполне можем положиться!
— С другой стороны, — заметила Хоури, — если он уже внутри, то поражение «Плацдарма» ничего не изменит, разве что помешает нам добраться до Силвеста, — помолчав, она добавила: — Но ведь мы же хотим остановить его, верно? Я хочу сказать, что нам остается только одно — попробовать.
— Кто-то же должен, — сказала Вольева, усаживаясь в одно из пилотских кресел, закрепляя на себе пояс безопасности и протягивая пальцы к старинной консоли управления с множеством клавишей. — А теперь я настоятельно советую вам выбрать себе сиденья поудобнее. Я собираюсь оставить как можно больше пространства между нами и кораблем, причем сделаю это в максимально короткий срок.
Она еще не закончила свою фразу, как двигатели взвыли, свидетельствуя о своей полной готовности, а до сих пор почти никем не замечаемые стены, пол и потолок, вдруг обрели весьма жесткую реальность.
Когда стены шахты вдруг исчезли, а Силвест провалился в пустоту, тело его сразу напряглось, реагируя на воображаемую потерю скорости. Конечно, то была чистая иллюзия: он все еще падал, даже быстрее, чем раньше, но здесь не было ориентиров, а потому исчезало и ощущение движения.
Силвест оказался в недрах Цербера.
— Что ж, — сказал Кэлвин, причем это были его первые слова, произнесенные за много дней, — неужто стоило ждать столько времени, чтобы увидеть вот это?
— Пока это еще ничто, — ответил Силвест. — Так — прелюдия.
И все же здесь наблюдалось что-то вроде архитектуры искусственного происхождения, и это была самая удивительная архитектура из всех виденных Силвестом, а вся обстановка вообще показалась ему чудовищно странной. Над ним круглился потолок — крыша этого мира, пронзенная узким концом «Плацдарма». Местность была слабо освещена собственной люминесценцией, исходившей, видимо, от гигантских «змей», свернувшихся в колоссальные кольца на том, что он принял за пол. Огромные, вроде как бы древесные, стволы поднимались к потолку — искривленные и, похоже, органического происхождения. Видно было куда лучше, нежели на изображении, которое транслировалось на корабль роботом-разведчиком. Теперь Силвест видел, например, что «стволы» росли не с пола до потолка, а скорее наоборот, они выходили из потолка, а корни терялись в полу. «Свод небесный» казался менее живым и был явно кристаллического происхождения. Мгновенное озарение, и Силвест понял: пол куда старше потолка — последний создан вокруг планеты тогда, когда сотворение пола было уже завершено. Похоже, они возводились на двух различных фазах развития амарантянского Знания.
— Смотрите, куда падаете, — сказал Саджаки. — Ударяться об пол на большой скорости нежелательно. А еще меньше смысла врезаться в какую-нибудь оборонительную систему, которую «Плацдарм» еще не успел нейтрализовать.
— Вы думаете, что здесь могут оказаться опасные для нас химические соединения?
— Надеюсь, еще не на этом уровне, — сказал Триумвир, — но ниже мы вполне можем столкнуться с ними. Подобные системы, вероятно, не использовались ни разу за последний миллион лет, а потому могут оказаться несколько… — он, видимо, искал нужное слово, — …заржавевшими.
— Но ведь нам вряд ли стоит на это особо полагаться.
— Да, пожалуй, не стоит.
Реактивный двигатель скафандра работал с напряжением, вместе с этим росло и ощущение силы тяжести. Пока всего четверть g, а потолок все еще выглядит как колоссальное произведение чьих-то искусных рук. Силвеста и потолок разделяет не меньше километра. Значит, чтобы уйти отсюда, тоже потребуется преодолеть тот же километр, разумеется, если он захочет это сделать. Конечно, у него под ногами лежат еще тысячи километров тела планеты, но нет ни малейшего представления о том, в какие бездны ему еще предстоит опуститься, чтобы найти то, к чему его так влечет. Он надеялся, что не очень глубоко. Номинальные пять дней, которые он отвел себе на путь туда и обратно, были, как оказалось теперь, отпущены слишком скупо. Когда ты на корабле и изучаешь расчеты Вольевой, то они вызывают полное доверие или кажутся вполне реальными. А вот здесь, где силы, введенные в ее уравнения, кристаллизируются в колоссальных и страшных структурах, Силвест стал терять уверенность в верности любых прогнозов.
— Медвежья болезнь, сынок? — съязвил Кэлвин.
— Ты же читаешь мои эмоции, не так ли?
— Нет. Просто твои эмоции — зеркальное отражение моих. Мы же думаем почти одинаково — ты и я, — Кэлвин помолчал. — А я не стыжусь признаться, что очень и очень боюсь. Возможно, я боюсь даже больше, чем вправе бояться кусок компьютерной программы. Какая глубокая мысль, а Дэн?
— Сохрани свои глубокие мысли для будущего. Я уверен, они тебе еще пригодятся.
— Уверен, вы ощущаете свое ничтожество, — вмешался Саджаки так, будто с самого начала участвовал в разговоре. — Что ж, подобные чувства вполне оправданы. Вы и в самом деле ничтожества. А это место — величественно. А вы бы небось хотели, чтобы было наоборот?
Навстречу им бежал испещренный геометрическими узорами пол. Тревожный сигнал скафандра говорил о его близости. Оставалось меньше километра, хотя казалось, протяни руку — и вот он. Силвест ощущал, как его скафандр начинает сжиматься, готовясь к операции приземления. Сто метров. Они опускались на плоский кристаллический блок — возможно, кусок потолка, упавший сверху. Величиной не меньше солидного танцевального зала. Силвест видел, как в полированной поверхности блока отражаются ракетные выхлопы скафандра.
— Выключи ракетный двигатель за пять секунд до посадки, — распорядился Саджаки. — Нам не нужно, чтобы жар запустил в действие какую-нибудь оборонительную систему.
— Да, — ответил Силвест, — это, пожалуй, последнее, о чем стоит помечтать.
Он знал, что скафандр защитит его от падения с небольшой высоты, хотя потребовалось большое напряжение воли, чтобы последовать инструкции Саджаки и перейти на свободное падение за пять секунд до приземления. Скафандр слегка раздулся и выдавил из себя пружинящие армированные подушки. Плотность гель-воздуха возросла. На какое-то мгновение Силвест отключился. Контакт с полом был осуществлен так плавно, что почти не ощущался.
