И вернулась на пепелище. Будьте вы прокляты со своими лабиринтами, со своими кохлеарами. Тяжко, как трехсотлетняя старуха, поднимаюсь на ноги, бреду по самой кромке воды, отпинывая чересчур близко подкатившиеся к ней «Люциферы». Огибаю колонны, опираясь о стылый камень голой ладонью. «Как будет устроена твоя жизнь после того?.» Жизнь «после того» начала свой отсчет. И я представления не имею, как ее устраивать… Дальше дороги нет, дальше глухая стена, а значит, пора отступать. Включаю связь. «Джил, я возвращаюсь». Нет ответа, в наушниках белый шум. Это объяснимо: лабиринт поглощает и рассеивает каналы связи по своим четырем измерениям, из которых я по-прежнему ощущаю только три. Может быть, многомерность мне тоже пригрезилась? Как и все мое прошлое, от которого не сохранилось ничего, кроме воспоминаний? Что, если все было иначе и я просто выдумала себе собственную жизнь? Всех этих крофтов, мою семью? Мтавинов с их усыпальницами? Что, если на самом деле во мне обитает наведенная, ложная память вместо настоящей, в которой сокрыто нечто ужасное, о чем лучше не вспоминать никогда, или же, что не в пример ужаснее, не сокрыто ровным счетом ничего особенного, кроме затертых банальностей, которые я вытеснила оттуда набором воображаемых событий, плодов фантазии, в существовании каковой я всегда себе, в силу защитных механизмов сознания, решительно отказывала?.. Еще одна колонна, еще одно соприкосновение с холодным камнем. Бросаю прощальный рассеянный взгляд на Убежище. И самым краешком глаза ухватываю притулившуюся в десятке шагов от озера хижину.
…Серые обломки панелей, рваные паруса пластика, россыпи ни к чему не сгодившегося хлама, подсвеченные изнутри призрачно-бледным «Люцифером». Не тем, что я принесла с собой, те желтовато-теплые. А крофты всегда обдуманно использовали светильники холодного спектра. Мне кажется, даже на таком расстоянии я вижу откинутую руку Стаффана с просыпавшимися между пальцев капсулами транквилизатора, которым он оборвал безнадежность своего бытия. Если это параноидальное видение, то ему не откажешь в точности деталей. Я спокойна, черт возьми, я спокойна, как эта вода, которую нельзя пить обычным людям, а я пила, и ничего мне не делалось, как этот воздух, которым можно дышать и по капелькам терять рассудок, как эти камни, которые слишком живые, чтобы стоило им доверять. Джил, я возвращаюсь, но не на корабль, а в собственное детство.
…Шаг за шагом я приближаюсь к хижине. Неспешно, только что не на цыпочках. Какие уж там цыпочки в скафандре… Только не задумываться, что с ней не так, почему я не видела ее несколько минут тому назад, и вдруг она возникла из небытия, из складок времени, а то и пространства. Не спускаю с нее глаз, почему-то предполагая, что пока я вижу ее, никуда она не денется. Только не задумываться, что меня там ожидает. Я большая девочка, меня ничем уже не испугать, и я ко всему готова. Это не может быть миражом. Откуда здесь взяться долбаным миражам?
…Она исчезла. Стоило мне выпустить ее из виду, как хижина исчезла, и на ее место вернулась прежняя картинка до блеска вылизанного каменного мешка. Если это и есть шутки четвертого измерения, то они глупы и циничны. Поле зрения всего на мгновение было перекрыто одной из колонн, не обойти которую просто невозможно. Но ведь я помню, как восстанавливать желательный ход событий. Нужно вернуться к исходной точке. Знать бы только, где эта чертова точка находится… В детстве, помнится, я не нуждалась в перезагрузках метрик. Я жила внутри них. Я была четырехмерным существом, потому-то лабиринт и считал меня своей. Он даже к Стаффану в конце концов явил благосклонность, уж не знаю, что стало тому причиной — долгое пребывание в Убежище, вдыхание той отравы, что рассеяна в воздухе, или еще какой-то неведомый каприз кохлеара… Выхожу из Убежища в туннель, стою в темноте, закрыв глаза и затаив дыхание. Сердце стучит; словно паровой молот… древняя, тривиальная и ни с каким реальным образом не связанная метафора, симулякр. Не открывая глаз, возвращаюсь в Убежище. Пусть все вернется, пожалуйста!
…Я не могу включиться в кохлеар, прежние связующие нити разорваны и давно истлели. Но, возможно, если мне удастся поместить его внутрь своего воображения, что-нибудь изменится к лучшему. Глаза мои закрыты, перед внутренним взором лениво раскручивается трехмерная призрачная спираль, которую я, шепча математическую белиберду, как магические заклинания, пытаюсь превратить в четырехмерную топограмму. В идеальный мтавинский кохлеар. Я знаю, к какому классу метаморфных абстракций он относится, какими уравнениями он описан, но я не в силах увидеть его во всей красе. Я бездарь, я неудачница. Я ничтожество.
…Теперь вам не удастся сбить меня с пути. Я доберусь до хижины, хотя бы мне пришлось вырезать собственные веки. Да, колонна снова встает на пути между стеной и водоемом. Тоже мне препятствие… Не отрывая взгляда от цели, вхожу в воду. Оказывается, здесь глубоко и дно какими-то уступами. Вязкая взбаламученная жидкость скрывает меня почти до плеч. Я не утону. На мне легкий скафандр и дыхательная маска. Носком ботинка нахожу твердое дно. Шаг за шагом, шаг за шагом, не опуская пересохших глаз, не мигая горящими веками.
…Будьте вы прокляты. Я уже проклинала вас и проклинаю снова. Это не мой выбор. Никто меня не спрашивал, хочу ли я родиться в затхлой сумрачной пещере, хочу ли остаться без родителей и к двадцати семи годам превратиться в уродливую серую ведьму. За что же вы мне мстите раз за разом? В чем я провинилась? И вот что я вам скажу: мироздание распорядилось по справедливости, содрав с вашей гнусной планеты газовую оболочку, как кожуру с апельсина, а вас самих загнав в самый глубокий ад, какой только можно себе вообразить, да еще навернув сверху для вящей надежности одно лишнее измерение. В аду ваше место, торчите в своих склепах, пока не сгниете окончательно или какой-нибудь особенно убедительный метеорит не расколет вдребезги ваш мир, со всеми его Убежищами и Мертвыми Богинями, Магистралями и Цирками, и всеми наличными кохлеарами в придачу.
… Джил, я возвращаюсь. Будь оно все проклято. Ничего у меня не вышло. Ты ведь знала, что так и случится? Потому и не особенно противилась моим планам? Ну да, манипулятор из меня тоже аховый. Я не стану с тобой спорить, приму все твои колкости как причитающееся. Если ты исполнишь высказанную угрозу и вышвырнешь меня из своего круга — и поделом мне, я заслужила. Только забери меня отсюда поскорее.
…Еще одна попытка, самая наираспоследняя. Не могут же высшие силы, в которые я не верю, до такой степени ополчиться на меня. Не такая уж я и плохая. Неужели не нашлось иного объекта для злобных издевательств?!
