в его распоряжении силы и средства.
И, если удастся смять сопротивление Антонова, то никто его уже не будет его спрашивать про эффективность предложенной им орбитальной атаки…
Так или иначе, но атака эта, всё равно, была весьма полезна.
Да, с её помощью не удалось полностью разобраться с противником, но сам процесс организации и оплаты этого мероприятия позволил господину Дратвину солидно нарастить свои финансовые резервы.
И теперь он мог более или менее уверенно смотреть в будущее.
Вопрос материального обеспечения на случай, если ему вдруг придётся удариться в бега, был окончательно снят.
Оставалось, всего-то на всего, вовремя унести ноги, если всё окончательно пойдёт не по плану…
Утро этого дня Пётр Сергеевич встретил, лёжа в кровати в обнимку с Серафимой, во сне закинувшей на него свою изящную ножку.
Лучик дневного светила, пробившийся сквозь бамбуковые занавески, теперь стремился проникнуть и сквозь, пока ещё плотно сомкнутые, веки бизнесмена.
За тонкими стенами бунгало яростно щебетали птички, слышался лёгкий плеск волн и шелест огромных листьев растущих неподалёку пальм.
Пребывая в полудрёме он медленно провёл рукой по обнажённому плечу сладко посапывающей девушки.
Задумался, то ли сразу подняться, и с ходу окунуться в круговорот дел, то ли сделать себе поблажку, и овладеть спящей красавицей, доверчиво положившей свою хорошенькую головку ему на плечо.
В конце концов, Пётр Сергеевич пришёл к тому, что делу время, а потехе — час, и, стараясь не разбудить сладко спящую девушку, аккуратно выбрался из-под простыни.
Сел на кровати, ощутив босыми ступнями прохладные доски пола. Вслушался в птичьи трели.
После чего рывком поднялся и направился к распахнутым дверям. Дверной проём закрывали только тихо постукивающие при каждом дуновении солёного бриза бамбуковые занавеси.
Когда он сделал шаг за занавесь, нога его вдруг опустилась на что-то мягкое и скользкое, лежащее за занавеской. Ступня предательски подвернулась, и Пётр Сергеевич, сдавленно матерясь, неловко обрушился наружу.
Инстинктивно выставленные вперёд ладони разъехались в стороны, попав в лужу какой-то противно-холодной, липкой и скользкой жидкости, и господин Овечкин больно приложился лицом о доски веранды.
Когда он раскрыл зажмуренные в падении глаза, то обнаружил, что лежит в луже крови.
А кровь эта натекла из отрубленной лошадиной головы, лежащей у самого входа в дом. Не глядя наступив на неё, он, собственно, и поскользнулся.
— Что это? — в замешательстве подумал кое-как поднимающийся с окровавленных досок Пётр Сергеевич.
Что и говорить, выйти солнечным утром из дома и тут же вляпаться в лужу крови… Это не способствует ясности мышления и позитивному взгляду на жизнь. И эта конская голова, опять таки…
Взяв себя в руки, Пётр Сергеевич прошел к домику прислуги, и приказал навести порядок у входа в бунгало.
Следует отметить, что садовник, которого он подрядил для выполнения этой работы, как то странно посмотрел на него.
Петру Сергеевичу даже показалось, что этот плебей смотрит на него с жалостью! Да нет, бред какой-то…
Чтобы смыть с себя лошадиную кровь, господин Овечкин немного поплескался на мелководье, не заходя глубже.
Глубже заходить не стоило, так как на запах крови могли приплыть местные морские хищники, которые кротким нравом совсем не отличались.
Совершая омовение в тёплой морской воде, Пётр Сергеевич ни на секунду не переставал думать о том, что это, вообще, такое, и что бы оно могло означать.
Единственное, что он смог вспомнить в этой связи, так это древнюю голопостановку про суровые будни членов преступных сообществ.
Был там эпизод, когда один из второстепенных персонажей просыпался, и с ужасом обнаруживал в своёй постели отрезанную голову племенного жеребца.
Помнится, это был знак, извещающий потенциальную жертву мафии, о том, что шутки закончились, и теперь грядут серьёзные неприятности.
Если взять это за основу, то произошедшее очень похоже на угрозу со стороны каких-то преступников.
Но какие преступники имеют наглость угрожать ему, человеку, держащему в кулаке почти половину планеты?
Да, планета провинциальная, и, если совсем честно, то очень так себе планета, но, всё-таки…
И последнее время он не вступал ни в какие конфликты с представителями преступного мира. Нечего ему с ними пока было делить…
Тогда откуда ветер дует?
Пока же ясно одно — кто-то ему угрожает расправой. Причина не ясна, хотя она должна обязательно быть.
Пётр Сергеевич был абсолютно уверен в том, что без причины и прыщ не вскочит.
Хотя… Мафия… Это собирательное название преступных кланов, зародившихся в пределах Италии, одного из многих государств древней Терры…
Италия…
Выходцы из Италии…
Овечкин начал перебирать всех своих знакомых, контрагентов, вспоминать имена многочисленных лохов, которых ему довелось обуть и облапошить…
Форичетти? Нет…не то. Был ещё такой мелкий жулик, Маркони его, кажется звали? Да какая разница, это тоже не то…
Так кто же?
Может быть Строцци? Давно это было, быльём всё поросло…
Хотя, обезжирили их тогда, конечно, знатно.
И их щенок, кажется, всё очень близко к сердцу принял, и сдуру застрелился, руководствуясь наглухо устаревшими понятиями родовой чести… Аристократы, хе-хе, а всё туда же, в бизнес лезут… А в бизнесе слюнявому чистоплюйству не место.
В каменных джунглях деловых центров господствуют совсем другие принципы, с аристократическим благородством не сочетающиеся совсем…
И вот результат…
Но Строцци, вроде как и не бандиты вовсе? Да и вообще, как они могли на него выйти?
Ведь концы спрятали вполне качественно тогда. Следователи уж как старались, как старались… Носом землю рыли. Но по итогу удовольствовались дыркой от бублика.
А сам Пётр Сергеевич именно после проведения этой операции заложил основы своего благосостояния и перешёл на принципиально иной уровень.
Если раньше господин Сагателян, хозяин фонда «Недра» разговаривал с ним через губу, то после блестящего окончания той операции стал относиться, как к равному…
Ну, если и не совсем, как к равному, то почти…
Кстати, можно попробовать связаться если не с ним самим, то, хотя бы, с кем-нибудь из членов правления фонда…
Окрылённый этой идеей, Пётр Сергеевич активировал свой собственный канал гиперсвязи и уверенно набрал номер Павла Григорьевича Сироты.
Господин Сирота был членом правления фонда, с которым у него установились вполне себе доверительные отношения, и с ним можно было разговаривать.
Связь устанавливалась как-то натужно, и только минут через пятнадцать Пётр Сергеевич услышал в трубке характерное покашливание старого афериста, заменявшее ему междометие «Алло».
— Добрый день, уважаемый, — поприветствовал Овечкин Павла Григорьевича.
— Ну, здоров, коль не шутишь, — в своей, нарочито простонародной манере отозвался Сирота, — чего хотел?
— Да вот, незадача у меня, — начал Пётр
