Со слабым шипением гидравлики опустилась рампа последней «Штормовой Птицы». Трап осветился красноватым светом, и вдоль выжженного покрытия пролегла длинная тень, когда в ярящуюся бурей ночь вышла облаченная в доспехи фигура.
Проливной дождь замедлился, а воющий ветер стих подобно затаенному дыханию, когда на землю Калибана вновь ступил Лютер. Бывший рыцарь был закован в блестящие черно-золотые доспехи, которые, в отличие от крупных и громоздких доспехов модели «Крестоносец» большинства Астартес, были созданы в облегающем калибанском стиле. К его левому предплечью крепился изогнутый адамантиевый боевой щит со знаком Калибанского Змея, в то время, как на правом наплечнике был изображен символ Первого Легиона Императора - крылатый меч на темно-зеленом поле. На левом бедре Лютера висели «Сумерки» - устрашающий полуторный силовой меч, подаренный ему когда-то самим Львом Эль'Джонсоном, справа же в кобуре находился старый, видавший виды пистолет, часто применявшийся в кишевших монстрами лесах Калибана. Черты рыцаря были скрыты за большим крылатым шлемом, и когда он стремительно двинулся к собравшимся воинам, за ним волочился тяжелый черный плащ.
Все взоры сфокусировались на Лютере, когда он остановился точно в двадцати шагах от Астартес и оглядел их ряды пылающими неумолимыми глазами. Хотя он и подвергся многим физическим аугментациям как Захариил и остальные, Лютер был слишком стар, чтобы получить генное семя. Но даже сейчас, когда воины возвышались над ним на полторы головы, его аура присутствия, казалось, заполняла пространство вокруг него, заставляя Лютера казаться больше, чем он был на самом деле. Даже рожденный на Терре Израфаил был немного напуган заместителем Льва. Он был из той породы людей, которые появляются раз на тысячу лет, человек, который смог бы объединить весь Калибан, не появись другая, более великая личность - Лев Эль'Джонсон.
Лютер еще какое-то мгновение изучал Астартес, а затем снял шлем. У него было привлекательное лицо с квадратной челюстью, мощными скулами и орлиным носом. Его глаза были темными и острыми подобно кусочкам отполированного обсидиана, а черные как смоль волосы были коротко подстрижены.
На юге прогремел гром и вновь начал подниматься ветер, неся по посадочному полю завесу холодного дождя. Лютер обратил лицо к небесам и закрыл глаза, и Захариилу показалось, будто он заметил промелькнувшую на его лице тень улыбки, когда на него упали капли воды. Слабая морось вновь переросла в ливень.
Захариил видел, как Лютер сделал глубокий вдох, и взглянул на собравшиеся войска. На этот раз его улыбка была широкой и дружеской, но Захариил отметил, что этой радости не было в глазах Лютера.
- Добро пожаловать домой, братья, - сказал Лютер, его сильный голос с легкостью перекрывал дождь и ветер, от стоявших в первых рядах Астартес донеслись невеселые смешки. - К сожалению, я не могу обещать вам великий пир, которым приветствовались вернувшиеся из странствий рыцари. Если мы будем смелыми, и нам будет сопутствовать удача, то, возможно, мы сумеем организовать быстрый набег на кухню мастера Лювина и вынести оттуда немного свежего провианта до начала рабочего дня.
Многие из Темных Ангелов рассмеялись от воспоминания о Лювине, вечно орущем тиране всея кухни старого Альдурука. Не сумев сдержаться, Захариил также хихикнул, мысленно вернувшись к временам, когда он был оруженосцем, и с нежностью вспомнив залы и внутренние дворы крепости. Впервые после отбытия с Сароша он подумал, что вновь желает взглянуть на Альдурук.
Прежде, чем смех успел полностью утихнуть, Лютер взял шлем под правую руку и кивнул почетной гвардии.
- Ладно, - произнес он, - давайте посмотрим, насколько сильно изменилась скала за наше отсутствие.
Не сказав больше ни слова, Лютер, распрямив плечи и высоко подняв голову, развернулся и направился к подъездной дороге, ведущей к посадочным полям. Почетная гвардия немедленно двинулась за ним, а несколькими мгновениями позже покрытие наполнилось грохотом сотен ботинок, когда остальная часть персонала начала марш к отдаленной крепости.
Лютер шел во главе колонны подобно герою-завоевателю, вернувшемуся на Калибан скорее во славе, нежели в изгнании. Это было впечатляющее действо, подумал Захариил, но он задался вопросом, были ли обмануты этим его братья.
ОФИЦИАЛЬНО им приказали вернуться на Калибан потому, что Великий Крестовый Поход скоро должен был вступить в новую операционную фазу, и Первый Легион очень нуждался в новобранцах для того, чтобы суметь исполнить то, что запланировал для них Император. Лев огласил, что на их родине требовались опытные воины для того, чтобы ускорить учебный процесс, и составленный по этому поводу список имен был оглашен на всех кораблях флота. Спустя неделю после высадки в их первой кампании, Захариил и более пятисот его братьев, - более половины ордена, обнаружили свои имена занесенными в этот список.
Новости ошеломили их всех. Захариил видел это в глазах своих боевых братьев, когда они собрались на посадочной палубе, чтобы начать долгое путешествие обратно на Калибан. Если Легион так сильно нуждался в воинах, тогда почему их отвели с линии фронта? Тренировка рекрутов было делом для старших, полных мудрости людей, которые были уже не такими сильными как раньше. На Калибане так было испокон веков - и это не обошло стороной никого, ведь фактически все отосланные домой Астарес были родом именно с Калибана, а не Терры.
Как ни странно, было оглашено, что ответственность за тренировку будет нести сам Лютер, и это только укрепило их мысли в том, что здесь было что-то не так. Лютер, человек, на протяжении десятилетий бывший правой рукой Джонсона, и сумевший стать заместителем командующего Легиона даже не будучи Астартес, не должен был покидать Крестовый Поход ради обучения новых рекрутов в Альдуруке. Его просто отослали как можно дальше ото Льва, и остальной персонал ушел в изгнание вместе с ним.
Они последовали приказу неукоснительно, без вопросов и колебаний, как они и были обучены поступать. Но Захариил мог видеть, как в его боевых братьях пускали корни сомнения. Что мы сделали? Чем мы подвели его? Но Лютер оставил Астартес мало времени для размышлений - когда «Гнев Калибана» вошел в варп, он установил строгий режим для поддержания оборудования в надлежащем состоянии, боевые тренировки и внезапные тревоги, которые свели их досуг к минимуму. Что бы там на самом деле не случилось, казалось, будто заместитель командующего Легиона очень серьезно отнесся к возложенным на него обязанностям и намеревался выполнить их как можно лучше. Когда он не принимал деятельное участие, осматривая вооружение или инспектируя проведение боевой подготовки, Лютер проводил остаток времени, уединяясь в личных покоях, составляя планы относительно изменения тренировочной практики в Альдуруке.
