– О, великий бог корня, исполни мое желание.
– Исполни мое желание, – вторым голосом подвыл зеленый человечек.
И бог ответил.
Надпись моргнула, и буквы плавно растеклись, чтобы спустя мгновение собраться в новую фразу. На памяти Нья такое происходило впервые: должно быть, белокожих людей бог корня любил больше. Это показалось аборигену обидным.
«Вы услышаны. Огласите желание.»
– Вот это да-а… – восхищенно протянул капитан. – Милейший, вы тоже видите?
Нья кивнул.
«Огласите желание.»
– Хочу три миллиона галактоюаней, – заявил капитан, и Нья поморщился: такой приземленной, такой бесконечно далекой от мудрости бога корня оказалась просьба.
«Желание принято и исполнено.»
И бесконечная чернота космоса объяла их. Зеленоватая дымка заключила в правильную сферу две гуманоидные фигурки на фоне звезд.
– Черт!
– Блин!
– Нья, что ты видишь?
– Вижу большую пустоту.
– Черт побери!
Туман в оболочке сферы сгущался в подобие букв.
– Эй! Бог корня, что происходит?
Нья едва успел испугаться такой непочтительности, как надпись прояснилась.
«Баржа перенесена в порт планеты Мнемозина. Покупатель найден. Три миллиона галактоюаней будут доставлены вам немедленно по факту продажи.»
– С ума сошел! Верни ее обратно!
Зеленые буквы размылись, словно в недоумении.
– Верни все обратно! Назад! Черт, не вижу, что он там пишет. Откат!
«Откат выполнен.»
– Нья, что это было? – Казюлин едва не взрывался от переполнявших его эмоций. Испуг, восторг, недоверие, смущение – все перемешалось в бедной капитанской голове, как у юнги при первом гиперскачке.
Бомж ощупал мягкий пол рубки и улегся на него, раскинув тощие зеленые руки.
– Бог корня испытывал нас.
– Какое, к чертям, испытывал – издевался. Но я не понял, это было на самом деле или мне показалось? Баржа просто исчезла!
– Если вы о том, как нас выбросило в большую пустоту, то полагаю, на самом деле, – меланхолично сообщил Нья. – Бог корня могуч и дела его велики.
Капитан Казюлин забегал по рубке, бросился в кресло пилота, ухватился за штурвал и успокоился только, когда баржа привычно тронулась с места, послушная движению его рук.
– То есть делать что-то из ничего он не умеет, – пробормотал капитан и запустил просчет прыжка до Моншерами. – Учтем на будущее…
Он посмотрел в угол, где в ошметках зеленого тумана безмятежно светилась надпись: «Огласите желание».
– Загрузи трюм яйцами киви, – и, спохватившись, добавил, – Свежими!
«Желание принято и исполнено.»
Дальнейшее заняло три секунды, не более.
Раз – повинуясь заданной программе, баржа вошла в гипер. Два – ее тряхнуло, и вся она разом наполнилась хрустом, писком и клекотом. Три – резко изменившаяся масса баржи переколбасила все настройки прыжка, гипер подхватил ее и вышвырнул, куда попало.
Казюлин застыл в пилотском кресле, обалдело глядя на никем и никогда не виденный рисунок созвездий.
– Нья, что там? – слабым от потрясения голосом позвал капитан.
Абориген пихнул твердой пяткой наглую тварюшку с длинным клювом и попытался закрыть люк.
– Полагаю, это птицы. Хотя у них нет крыльев.
– Но как же… Я же просил яйца. Что за глючная система, этот ваш бог корки.
– Корня, – терпеливо поправил Нья, справившись с люком в трюм. – Бог корня.
Капитан метался по рубке, то дергая себя за волосы, то вбивая кулак в обшивку, то принимаясь листать звездные атласы. Нья удивлялся, сколь же суетливы белокожие люди с маленькими глазами. Должно быть, это от мясной пищи.
На очередном круге капитан остановился и погрозил кулаком туманной надписи у потолка.
– Я просил яйца. Яйца! Признавайся, что произошло!
«Свежее яйцо имеет тенденцию к преобразованию в самостоятельный организм.»
– Нет, он издевается, – беспомощно сказал капитан.
Нья развел руками, но в глубине его души шевельнулось маленькое злорадство: не стоило капитану так бесцеремонно обращаться с непостижимым богом.
– Откат! Слышишь, ты?
Клекот и попискивание разом смолкли. Абориген осторожно заглянул в трюм: дно его покрывали белые скорлупки.
Капитан напряженно вглядывался в экран, на котором застыли чужие звезды. Прошла минута.
– Я сказал, откат! Почему мы все еще здесь?
«Перемещение не было связано с исполнением желания и не может быть отменено.»
– Ну, блин! – взвизгнул капитан.
– Вы хотели сказать, черт, – мягко поправил его Нья.
– Да. То есть нет. Ты слышишь меня, бог корня?
«Огласите желание».
Никогда еще капитан Казюлин не попадал в столь идиотское положение. И в столь безвыходное. Выпасть в точку, не существующую в атласах, затерянную во вселенной – как в ужастиках про потерявшихся в космосе.
Неимоверным усилием воли Казюлин взял себя в руки.
– Вас что-то беспокоит? – участливо спросил лупоглазый шаман.
– Не то слово, друг мой, – процедил капитан сквозь зубы и гневно уставился на мутно-зеленую реплику бога. – Перенесите нас к обитаемой планете.
«Желание принято и исполнено.»
Баржу обступили фермы причала. Желтый бок планеты (кажется, это был Зурбаган) заполонил весь экран. Но Казюлин не успел облегченно вздохнуть, не успел воздеть руки и произнести какую-нибудь пафосную глупость, ибо сбоку уже спешило два таможенных катера.
Посреди рубки двухведерной железной уликой торчала бочка со светящимися грибами. С грибами, которых не было ни в одной энциклопедии. Которые привели бы в восторг маньяков с Торсиона и наверняка обрадовали бы таможенников – но по совершенно разным причинам.
Закон о невывезении живых организмов.
Закон о несмешивании дикой флоры и фауны разных планет.
Закон об ответственности за распространение наркотических веществ.
И еще десяток смутно запомнившихся законов всплыл перед глазами капитана в эту секунду.
– Откат!!! – заорал Казюлин.
Безмятежно мигали пришпиленные к подолу большой пустоты звезды – чужие, но такие спокойные. Безмятежно зеленела в углу ставшая привычной надпись.
«Огласите желание».
– Я больше не могу, – признался капитан. – Сударь мой Нья, может быть, вы попробуете справиться с этим вашим богом?
«Огласите желание».
Нья не хотелось ничего желать. В чреве корабля было сухо и тепло, он лежал на мягком – мягче черного мха – подстилке, их окружали звезды, и бомж был почти счастлив. Не хватало разве что запаха луж. Но капитан был так добр: поднял аборигена к звездам, впитывал с ним грибы, разговаривал с его богом. А теперь он сам может сделать капитану приятное.
Нья почесал под мышкой: иногда это помогало думать. Но мудрая мысль не успела прийти, ибо туманная надпись моргнула и сменилась другой.
