Одни считали Дмитрия гением, другие прикидывали, сколько энергии уходит на масс-прыжки с лишним «багажом» аппаратуры, бесполезной для штатной работы, и скептически качали головой. А то и вертели пальцем у виска. Один только синтезатор форм с запасом скульптурного пластиката весил пару тонн. Кибконструктор мог за пару минут прямо в условиях космического вакуума «выдуть», точно воздушный шарик, хоть идеальный куб, хоть копию микельанджеловского «Давида»… в масштабе примерно двадцать к одному. На создание миниатюрных моделей синтезатор рассчитан не был. Когда общение идёт на расстоянии десятков или сотен километров, наглядность становится важнее достоверности.
Есть ли изображение земных растений в универсальной базе данных? Конечно, есть. Вот она — ель-красавица. Сделать пластикатовую копию? Нет проблем: три с половиной минуты и сорок килограммов вещества. А вот втащить потом готовое «дерево» в шлюз… Какой, к пульсарам, шлюз, если размер модели сопоставим с размером самого корабля?
Игорь не был дураком, он отлично понял, что имела в виду Ливия, говоря про хирурга и топор. Но сдаваться не собирался. Запустив программу синтеза, пилот вывел на панорамный экран изображение с внешних камер, расположенных над рубкой. Удобно устроившись в ложементе, он наслаждался зрелищем: на его глазах в пространстве возле корабля вырастало нечто ажурное и ветвистое, тускло серебрящееся в свете бортовых огней. Косясь от своего пульта на довольную физиономию Игоря, Ливия не могла сдержать улыбку.
— Это не ель, — едко заметила она спустя три минуты. — Это пародия на хвойное дерево. Цвета «начищенный хром». И без шариков. Выглядит жутковато.
— Я ещё не закончил, — Игорь сосредоточенно двигал джойстиком на подлокотнике ложемента и время от времени тыкал пальцем в сенсорную панель. Смотрелось сие действо очень загадочно, и навигатор не сумела сдержать любопытства:
— Что ты делаешь?
— Навожу лазеры.
— Наводишь… что?
— И прожектора — тоже. К счастью, светофильтров у нас — на любой вкус, хоть радугу имитируй. Так что обойдёмся без лишних украшений.
— Главное — форма?
— Точно.
— Не думаю, что кэп с тобой согласится, когда увидит это чудовище.
Вместо ответа Игорь включил свою иллюминацию. Десяток лазерных спиц вонзился в пластикатовые ветви, следом ударили лучи прожекторов… и гигантское дерево вдруг вспыхнуло, засверкало отражённым светом, заискрилось тысячами разноцветных бликов!
С минуту Ливия смотрела на разыгравшуюся возле корабля феерию красок, потом сказала:
— Погаси.
— Не нравится? — широкая мальчишеская улыбка Игоря погасла, лицо вытянулось.
— Знаешь… ты гений, и это уже без шуток. Но если Гейб твою ёлку случайно увидит — весь сюрприз испортишь.
Пилот снова расцвёл и потянулся к пульту — выключить подсветку.
— Стой, — вдруг бросила Ливия — тон был приказной, даже резкий, но одновременно в её голосе почему-то звучала неуверенность. — Не гаси… тут ерунда какая-то… Вроде, лидар барахлит.
— Что там? Наводки от нашей ели?
Вопрос повис в воздухе, навигатор буквально оцепенела перед монитором.
— Да что там, Лив?! Эй!
Молча протянув руку к пульту, Ливия переключила изображение на общий экран…
* * *
Габриель Дамье и впрямь не был геологом. В реестре Старкон он числился капитаном «гончей» — лёгкого поискового рейдера с коротким и невзрачным названием «Змей». Гейбу давно уже перевалило за пятьдесят, его выпуск вышел из стен Академии в тот самый легендарный год, когда возле Юпитера запустили первый орбитальный масс-ретранслятор. Тогда, тридцать четыре года назад, вдруг оказалось, что для начального масс-прыжка кораблям больше не нужно расходовать бесценные запасы энергии. Люди-человеки и опомниться не успели, как оказались в дальнем космосе — практически настолько дальнем, насколько до сих пор простирались лишь самые смелые их мечты. А когда опомнились, тут же испытали эйфорию и головокружение от перспектив. Вот она — романтика дальних странствий и ожидание долгожданной встречи с внеземным разумом! Миллионы, миллиарды людей жили предвкушением этой встречи, всем им казалось — она скоро случится… ну, уже вот-вот! Не сегодня-завтра! Со дня на день!
Будущим капитанам Дальней разведки в обязательном порядке преподавали теоретическую ксенопсихологию и археологию. По теме спецкурса кадеты штудировали объёмистые труды признанных «алиеноведов», после занятий — зачитывались старинной фантастикой (зачастую научные монографии было непросто отличить от ненаучных романов). Будущие капитаны учились хладнокровно смотреть в глаза неизведанному, безошибочно распознавать признаки разума и искать точки соприкосновения с ним. Они готовились к встрече с чуждыми технологиями, мечтали о заброшенных древних городах и артефактах. Четыре года они вникали и проникались. И в первые свои «сверхдальние поисковые» все как один ушли, пылая верой в скорый Контакт.
И во вторые ушли с той же верой…
И в третьи…
К пятому, седьмому, десятому поиску вера их порядком затаскалась и потускнела. Из вчерашних мальчишек выросли матёрые профессионалы. Эйфория для них сменилась лёгким похмельем, романтика превратилась в привычную, почти обыденную работу. Чужой разум, говорите… А как насчёт жизни вообще? Чужих флоры и фауны — хотя бы на уровне простейших организмов и одноклеточных водорослей?
Нету. Из более чем двух сотен найденных и отмеченных в звёздном каталоге планет лишь четыре признаны годными для полной геизации, но даже там природную среду приходилось формировать с нуля.
Немногие из тех, первых капитанов, сумели переплавить свою веру в надежду, и по прошествии тридцати лет совсем уж единицы продолжали нести эту надежду к звёздам. Габриель Дамье даже среди них считался уникумом. Фанатичная вера в успех поисковой программы, мальчишеский энтузиазм и бережное отношение к земным традициям — старина Гейб будто сошёл со страниц старинных романтических книг. Идеальный космонавт… Идеальным людям вдвойне труднее жить в реальном мире.
Потому он вчера и смотрел с такой досадой на мерцающий посреди панорамного экрана Ахирд: ведь жёлтый карлик, почти копия Солнца, а толку? Предварительное сканирование закончено, ещё около суток уйдёт, чтобы рассмотреть и зафиксировать для отчёта все безрадостные подробности. Три планеты, и все они безжизненны. Самую дальнюю орбиту в системе оседлал газовый гигант. А два оставшихся «шарика» движутся вокруг светил-близнецов по сложным и нестабильным траекториям, они то промерзают на километры вглубь, то слишком близко подходят к источникам света и тепла, и звёздный жар выжигает на их поверхности всё, что способно гореть. «Змей» добрался до второй планеты и укрылся в её тени. К третьей лезть не было смысла: даже если здешний Меркурий целиком состоит из драгоценного лоренция, «Кобольду» со всей его теплозащитной бронёй к раскалённой глыбе просто не подступиться.
