Капитан Лайия вывела корабль на указанный диспетчером вектор сближения и добрых двадцать минут обменивалась датавизированными посланиями с местной конторой С-2, объясняя, почему они задержались с возвращением с Норфолка.
— О пассажирах ни слова? — заметила Тилия, когда дискуссия завершилась.
— У нас и без того хлопот достаточно, — огрызнулась Лайия. — Если мы попытаемся объяснить в конторе, как они оказались на борту и кому за это заплатили, нас не погладят по головке. Все согласны?
Она подождала, пока ее подчиненные не ответили неохотным согласием на этот вопрос.
— И паспортов у них нет, — заметил Фурей. — Когда мы причалим, у них могут возникнуть проблемы.
— Мы можем зарегистрировать их как беженцев, — заметил Эндрон. — Согласно законам Конфедерации, правительство обязано принимать беженцев.
— Первое, что им придется сделать, так это объяснить, как они добрались до Марса, — парировала Лайия. — Ну же, думайте! Нам надо как-то сбыть их с рук, не привлекая внимания.
— В декларации они не указаны, — заметила Тилия. — Так что искать их специально никто не будет. А если портовая инспекция решит все же устроить нам досмотр, мы сумеем погонять их по капсулам так, что они не попадутся таможенникам на глаза. Как только нам позволят причалить, мы сможем спокойно их вывести.
— И что?
— Они не хотят оставаться здесь, — пояснил Фурей. — Они собираются найти корабль, чтобы добраться до Транквиллити.
— Вы же слышали диспетчера, — бросила Лайия. — Все гражданские рейсы запрещены. Командование обороной Фобоса не обрушилось на нас только потому, что мы до сих пор летаем по разрешению конфедеративного флота.
— Рейсов на Транквиллити с Марса они, может, и не найдут, но если кто-то и полетит туда из Солнечной, то скорее с Земли. Перетащить их на Ореол О'Нейла будет несложно: межпланетных перелетов никто не отменял, а деньги у Луизы есть. Она намекала, что может предложить нам чартер, помните?
— Это может сработать, — кивнула Лайия. — А если мы прежде добудем для них паспорта, никто в Ореоле и не спросит, как они попали на Марс. С такого расстояния все покажется вполне законным.
— Я знаю одного типа, он мог бы выправить для них документы, — вмешалась Тилия.
Лайия фыркнула.
— А кто не знает?
— Но это дорого.
— Не наша проблема. Ладно, попробуем. Эндрон, обрисуй им ситуацию. И убеди их согласиться.
«Далекое королевство» легко улеглось в посадочную колыбель. Зазмеились пуповины, чтобы соединиться с муфтами в нижней части корпуса. Женевьева наблюдала за этим процессом на голоэкране салона, завороженная слаженной работой автоматов.
— Лучше нам будет не говорить папе, что мы здесь побывали, да? — спросила она, не отрывая глаз от экрана.
— Почему? — удивилась Луиза.
Джен впервые упомянула о родителях с тех пор, как девушки покинули Криклейд. «Я, впрочем, тоже».
— На Марсе коммунистическое правительство. Так компьютер сказал. А папа их ненавидит.
— Думаю, марсиане немного отличаются от тех типов, которых всегда поносил папа. Кроме того, он был бы рад, что мы сюда прилетели.
— Почему?
— Потому что мы спаслись. Неважно, каким маршрутом мы летим, главное — чтобы мы достигли цели.
— Наверное, ты права. — Девочка посерьезнела. — Интересно, что он сейчас делает? Этот ужасный рыцарь, он его заставляет творить такое, чего папа не хочет?
— Папа сам ничего не делает. Он заключен у себя в мозгу, все равно что в тюрьме. Он, наверное, много думает, ему же никто не запретит.
— Правда? — Женевьева обернулась к Флетчеру, ожидая поддержки.
— Воистину, малышка.
— Наверное, это не так плохо.
— Я знаю папу, — ответила Луиза. — Он все время будет беспокоиться за нас. Если бы мы только могли передать ему, что с нами все в порядке…
— Сможем, когда все кончится. И маме тоже. Это ведь кончится когда-нибудь, правда, Луиза?
— Правда. Когда-нибудь, как-нибудь, но кончится. А когда мы доберемся до Транквиллити, мы сможем больше не прятаться.
— Хорошо. — Женевьева с напускной важностью улыбнулась Флетчеру. — Но я не хочу, чтобы ты уходил.
— Спасибо, малышка, — неловко отозвался он.
Из потолочного люка показалась голова Эндрона. Медик осторожно перекувырнулся и уперся пятками в липучку у голоэкрана.
Флетчер замер. Теперь, зная, что происходит, Луиза видела, каким усилием он берет себя в руки. У него ушло несколько дней постоянных упражнений, чтобы научиться максимально сдерживать воздействие, которое его энергистическое поле оказывало на электронные системы. В конечном итоге его усилия оправдались: прошло уже пятьдесят часов с того момента, когда команда «Далекого королевства» в последний раз бегала по капсулам жизнеобеспечения в поисках неуловимого компьютерного глюка.
— Мы уже дома, — жизнерадостно заявил Эндрон. — Но вот с вашим гражданским положением возникла проблема. В основном из-за того, что при вас нет никаких документов.
Луиза старалась не коситься на Флетчера.
— А норфолкского посольства здесь нет? Там нам могли бы выдать временные паспорта…
— Вероятно, какая-нибудь адвокатская контора ведет дела норфолкского правительства, но настоящего посольства на Марсе нет.
— Понятно…
— Но у вас есть решение, — заметил Флетчер. — Вы с ним и явились, не так ли?
— У нас есть предложение, — неуверенно поправил Эндрон. — Есть не совсем обычный способ достать паспорта для вас троих. Это дорого, но имеет то преимущество, что власти не будут иметь к нему никакого отношения.
— То есть это незаконно? — уточнила Луиза.
— Видите ли, мы с товарищами пронесли на борт немало бутылок с Норфолкскими слезами, чтобы потом продать друзьям, так что нам не очень-то хочется привлекать к себе внимание.
— Ваше правительство ведь не выдаст нас им? — встревоженно спросила Женевьева.
— Нет. Ни в коем случае. Но так, как я предложил, будет проще.
— Так и поступим, — торопливо согласилась Луиза.
Ей хотелось обнять и расцеловать добродушного космонавта — именно об этом она не первый час собиралась с духом его попросить.
Не то чтобы Мойо спал — слишком много напряжения накопилось в его рассудке, но каждую ночь он на несколько часов ложился отдохнуть. Тело Эбена Пэвита находилось не в лучшем состоянии, да и возраст его оставлял желать лучшего. Конечно, Мойо мог усиливать любые его физические характеристики — силу, например, или ловкость — при помощи своей энергистики, но стоило ему отвлечься, как утомление начинало лишать сил присвоенное им тело. Усталость переходила в тупую, ноющую боль.
