Вишер в последний раз проверил настройку автоматики управления. Как и при прошлых прыжках, он чувствовал себя несколько неуютно, подобно любому человеку, вынужденному доверить свою жизнь машине. И при десятом прыжке ничего не изменится. Потом он забрался в противоперегрузочную камеру, которая, подобно камере давно уже спавшего второго пилота Барлетты, была смонтирована в централи управления, выждал, когда за ним закроется входной люк, и сунул в рот капсулу со снотворным. После этого он натянул дыхательную маску, которая закрыла его рот и нос, и нажал на выключатель. Металлические ленты обхватили его лодыжки, плечи и шею, из подводящих трубок, булькая и шипя, потекла вязкая жидкость, которая, как он почувствовал, грея, поднимается по ногам. Несколькими мгновениями позже слабость. подобно серой простыне, накрыла его, и он заснул.
* * *
— Скорость по расходу энергии — 70 мега в сек., — прочитал Барлетта. — Скорость относительно окраинной зоны галактики, являющейся нашей целью, нуль.
— М-м, — произнес Вишер. — Как глубоко мы погрузились?
— Край системы, как и предусмотрено, находится в тысяче световых лет позади нас.
— Ближайшая звезда?
— В десяти световых годах впереди. Гигант, тип О, как Оскар.
— Планеты?
— Даже если у голубого гиганта есть планеты, — разочарованно произнес Барлетта, — могут ли они нас интересовать?
— Хорошо, — усмехнулся Вишер. — Есть ли что-нибудь интересное? — Ожидая ответа Барлетты, он пробежал глазами данные, которые в это мгновение выдал бортовой компьютер.
Барлетта читал показания приборов.
— Да, туман, — сообщил он через секунду.
Вишер знал то, что в такой ситуации, как эта, он должен сказать своему подчиненному, с которым находился на короткой ноге: “У тебя туман в голове!!!”, — однако сообщение, сделанное вторым пилотом вскоре после прыжка, было занесено на ленту. Вишер своевременно вспомнил о том, что неприлично будет передать своим потомкам такой пример неряшливости.
— Что за туман? — проревел он.
Барлетта проявил к записи гораздо меньше уважения.
— Ну, просто туман, — ответил он.
— Где он? — спросил Вишер.
— Один-два-один по горизонтали, два по вертикали.
ЭУР2002 в качестве точки отсчета координат использовал направление своего полета, а компас-гироскоп поддерживал этот вектор в качестве нулевой линии.
Вишер снова уставился на большой экран. То, что он увидел, было феноменом, какого никогда еще видеть не доводилось. На расстоянии двенадцати световых лет находилась звезда, принадлежавшая, судя по ее свету, к тому же типу, что и Солнце. Эту звезду окружал туман, вытянувшийся в форме эллипсоида, и Вишер подумал, что в том случае, если эта звезда обладает планетной системой, что было весьма вероятно, — вся эта система погружена в туман.
— Разве это не туман? — спросил Барлетта.
— Вот наша цель, — сказал он вместо ответа. — Измените курс.
В задание ЭУР2002 входил сбор важнейших сведений, и Вишеру было ясно, что под этим он должен в первую очередь понимать встречу с чужим разумом. Но здесь имелся некий феномен, который Вишер должен был изучить непосредственно. Все взвесив, он решил, что необходимо считать самым важным, и подумал о своей короткой беседе с Жаклин Ромадье. Там, позади, на старой Земле, несомненно, не осталось никого, перед кем он должен был бы отчитаться.
Его задумчивый взгляд во второй раз скользнул по показаниям спектрального анализа.
— Линии поглощения азота, фосфора и углеводородов. Вероятно, они вызваны туманом…
Барлетта ничего не сказал, так как его итальянский темперамент был полностью отдан зрелищу, развертывающемуся перед ним на экране. Оценка увиденного в таких случаях интересовала его намного позже, однако механически, тысячу раз отточенными движениями, он вывел корабль на новый курс, следуя указаниям Вишера.
— Курс изменен, — сообщил он.
— Итак, — Вишер отвернулся от экрана, — четвертый прыжок.
— О, проклятье… — простонал Барлетта.
Тем временем бортовой компьютер сообщил точное расстояние до системы с туманом. Вишер ввел в него данные для четвертого и последнего прыжка. Другими словами, компьютер был запрограммирован управлять двигателями, пока экипаж находится в противоперегрузочных камерах.
Вишер взял микрофон и надиктовал в электронный бортовой журнал все, достойное внимания, что произошло с самого величайшего и захватывающего приключения в земной космонавтике.
— …бортовое время: 21 ноября 2159 года. 8 час. 50 мин. На борту все в порядке. Корабль проник в окраинною область галактики GO 164835 на расстояние в тысячу световых лет. Теперь он находится на расстоянии в 12,3 световых годах от звезды типа Солнца, которая вместе с планетной системой — если таковая имеется — окутана туманом, состоящим из азота, фосфора и углеводородов. Командир счел этот феномен достойным изучения, и в двенадцать часов корабль совершит последний прыжок, который приведет его к этой системе.
* * *
— Расстояние до центральной звезды 8,35 астрономических единиц. Пока обнаружено пять планет, однако по другою сторону звезды, вероятно, есть еще.
Барлетта сухо прочитал данные. Другая проблема интересовала его намного больше, чем то, что теперь хотел знать Вишер, и он желал сравнить это с картами и диаграммами, разработанными компьютером.
— Туман исчез, — сказал он наконец.
— Ничего странного, — пробормотал Вишер, не отрываясь от работы, однако не дал никакого объяснения.
Барлетта некоторое время подождал, потом снова повернулся к экрану, на котором, притемненная фильтром, отображалась в виде кольца света центральная звезда с четко обрисованными контурами и световые точки — одна ярче, другая слабее — пяти планет, о которых уже сообщил Барлетта. На заднем фоне было видно усеянное бесчисленными точками звезд небо чужой галактики. Однако туман, который перед последним прыжком окутывал всю систему, как светящаяся мантия, бесследно исчез.
Вишер закончил расчеты и нашел результаты удовлетворительными. Он включил интерком и сказал:
— Ласалье, пожалуйста, зайдите в централь и захватите с собой пару ваших специалистов.
Ласалье — официально доктор Ласалье — руководил отделом химии на борту ЭУР2002. Чисто внешне это был сгорбленный старик, похожий на служащего торговой компании, карьера которого двадцать лет назад завершилась назначением на должность исполняющего обязанности советника по информации. В действительности же это был ученый высшего ранга, “подающий признаки гениальности”, как любил выражаться Вишер. Кроме того, у него был весьма острый язык.
