Не знаю, на что рассчитывал «мастер технической поддержки», но, по-моему, мужика банально «рубануло». Он не знал, что делать дальше, и решил сбежать. Туда, где можно заниматься любимым делом и ничего не решать. Даже этот почти истерически-импульсивный поступок мерх произвёл педантично и занудно, не забыл захватить весь свой обычный инструмент, после прибытия перетащил под землю ёмкости с водой. В очередной раз отремонтировал транспортёр. Правда, было ещё кое-что, связанное с отъездом. В памяти всплывали крики «Эй, ты! Стой!» и два ощутимых толчка в спину. Как я ни старался, не смог «увидеть» этот эпизод, зато всплывали всё новые и новые нюансы существования мерха в последние годы. И это было очень странно чувствовать, но я понимал, почему он поступил так в тот или иной момент, ощущал, что мог ответить (или не ответить) так же на реплику на улице. Теперь мне каждый раз упорно приходилось себе напоминать: МОЁ лучшее НЕ осталось в прошлом. Я найду Нату. Я НАЙДУ ЕЁ! По крайней мере, у меня остались наши дети. Чёртова заёмная депрессия, будто мне своей мало!
– Папа. – Егор заставил меня вздрогнуть.
– Просто задумался. Нужно как-то разместить вас на время дороги, в этом проклятом клубке проводов не то что двигаться, на земле стоять опасно.
– Конечно, пап. – Мальчик заулыбался и неожиданно прижался к моему боку.
Я с некоторой растерянностью неуверенно провёл рукой по его коротким волосам, и Гор быстро отстранился. Виновато посмотрел и, схватив двадцатилитровый сосуд, заполненный конденсатом, легко оторвал от пола и выставил за пределы машины. И тут же выпрыгнул сам. Слова «не надрывайся» и «я сам понесу» застряли у меня в глотке. Я изменился, да, но и дети тоже стали другими. Многодневное испытание одиночеством, смерть человека и взятая на себя колоссальная ответственность не могли не отразиться на мягких и пластичных детских характерах. Иногда мне казалось, что мы не отец и дети, а посторонние люди. Приходилось прикладывать усилия, чтобы разогнать наваждение.
– У нас те же проблемы, пап. – Василиса вернулась с противоположной стороны салона транспорта. – Дома мы никогда не могли так хорошо ощущать твои эмоции, буквально угадывать, о чём ты думаешь. Здесь смогли ощутить, как нас любит родной отец, а потом сами, своими руками сделали с тобой такое. Приходится постоянно напоминать себе, что ты сделал это ради нас всех, ради мамы, другого выбора просто не было. Псионика – чудовищная штука. Прости…
От этих простых слов повеяло таким… Внезапно показалось, что я уже почти старик, а напротив стоит моя взрослая дочь, уже сама воспитавшая детей. Новое наваждение длилось не более секунды, но я успел полностью насладиться ощущением «жизнь прошла» и «вот и выросли мои дети, стали меня понимать». Моргнул, и передо мной опять внутренности транспортного агрегата мерха и десятилетняя девочка с недетскими глазами. Впрочем, противоестественно взрослое выражение уже покидало лицо дочери вместе с одинокой слезой, медленно скатывающейся по щеке. У меня в глазах тоже защипало. В этот раз я не испытывал никаких проблем при выражении чувств, прижал к себе ребёнка и ощущал только одно: я защищу их, защищу любой ценой! Пусть даже придётся пойти на стократ худшие жертвы, чем сейчас. Я понял, что увидел в своём воображении. Да, дети могли и не найти кристалл или не начинали искать, мало ли почему. Я бы остался отцом-одиночкой, снедаемый чёрной меланхолией, кто знает, удалось бы мне её победить. Удалось бы НАМ справиться с пропажей Наты? Наверняка наша семья распалась бы, стоило детям достичь совершеннолетия. Очень тяжело простить друг другу вечное напоминание о прошлом самим фактом своего существования. Наверняка дети и свои пси-способности постарались бы забыть: прошлое – прошлому. Но! Мы нашли камень Наты, нашли капсулу, даже чёртова мерха нашли и использовали. Мне тридцать пять, детям – двенадцать и десять, и всё будущее ещё впереди! Мою жену, мать моих детей ещё можно найти, если не на этой планете, так в этой Вселенной обжитых планет хватает! Не позволю себе проиграть! Особенно какой-то мутной дури в собственной голове.
– Нет, это не «Безумный Макс», это «Звёздные вой ны». – Василиса накинула на голову капюшон самодельной накидки «премилого» оранжевого цвета, одёрнула слишком длинные рукава так, чтобы те закрывали кисти рук. – Силу почувствуй, юный падаван. Поможет тебе она, но тёмной стороны берегись!
– В таком случае мы уже давно на Тёмной Стороне, – фыркнул Егор, недоверчиво изучая, как я «режу» и «склеиваю» оставшуюся часть термоэлектрогидроизоляционной неткани. Неткань – наиболее близкий перевод термина, в оригинале что-то вроде сокращения от словосочетания «нетканое полотно». В данном случае полотно, само по себе, многослойный композит из… н-да. Ну, пусть из неопластика. То есть далёкий потомок обычных пластиковых плёнок, керамических волокон и ещё хрен знает чего. В академии мерха вроде как учили истории развития науки и техники, однако именно эту часть обучения он почти начисто забыл, возможно, сразу, как сдал. Впрочем, я, например, историю вычислительной техники тоже сдавал, а помню разностную машину Бэббиджа, женщину-математика англичанку Аду, в честь которой назвали первый алгоритмический язык программирования и… упс. А, ладно.
– Если мы на Тёмной Стороне, где моя Молния Силы, – резонно возразила Василиса. – А ещё светящиеся жёлтым глаза? Как раз к этому оранжевому балахону в цвет.
– Попросить папу, чтобы тебе ещё и сумочку раскроил, тоже под цвет?
– Зачем мне сумочка, когда у меня есть замечательный брат, освоивший пси-усиление тела и понесёт все наши вещи в оранжевом мешке! Личный носильщик будет так здорово сочетаться с цветом этого милого плащика.
– Па-ап, может, хоть рюкзаки оставим свои, не будем делать из этой изоленты, – взмолился сын. – А то будем как те деды морозы. «А что в мешках?» – «Подарки!» – «Так это всё нам?!»
– Гор, я же вам уже объяснил, тут так не ходят. – Я отложил в сторону продвинутый гибрид паяльника, сварочного аппарата и ножа: близкий русский аналог его названия, если убрать слово «палка», пожалуй, «стило». Только этой штукой можно задавать неткани швы и границы, которые она не пыталась «зарастить», растекаясь, по возможности, до границ рулона, из которого была вырезана. «Изоленту» я нашёл тут же в предбаннике подземного комплекса, ориентируясь по знаниям донора памяти. Да, даже в другой Вселенной слесари и инженеры прячут излишки, дабы не уменьшили следующую порцию ремматериалов. Конкретно изоляцию в рулоне запихнули в один из кабельных колодцев подходящего размера. Найти оказалось достаточно просто – при демонтаже про заначку и не вспомнили.
