— Мы не сможем улететь без вас.
— Это приказ. Вам придется его выполнить.
Проходя через невидимый барьер городских ворот, перед которым останавливалась пыль пустыни, Арлан всегда испытывал странное чувство, словно город, лежащий перед ним, всего лишь театральная декорация, скрывающая за внешним фасадом некую иную, непонятную и едва уловимую суть.
Такое чувство можно испытать именно в театре. Если пьеса хороша, зрители в какой-то момент перестают замечать внешние атрибуты сцены и переносятся в созданный актерами мир.
Здесь было что-то похожее. За внешним привычным городским пейзажем скрывалось лицо совсем иного города. Древность притаилась между его камней. И причина этого ощущения не имела отношения к аниранской колонии, построенной всего лет сорок назад.
Лишь теперь, после того как Беатрис нашла в подвалах города следы цивилизации дарсанов, он начал догадываться, в чем дело.
С того самого момента, как они оказались в городе, Арлан ожидал атаки или хотя бы попытки их остановить. Но все было тихо. Мертвый город загадочно молчал, словно печаль тех, кто ушел отсюда навсегда, застыла в его кварталах.
Беатрис шла рядом, плечом к плечу. За непрозрачным светофильтром шлема он не мог видеть ее лица, но догадывался, какие чувства она испытывала. У них обоих с городом были связаны не лучшие воспоминания.
Вот наконец и центральная площадь. Здание городской администрации осталось позади. Они свернули в небольшой проулок и, миновав его, оказались на бывшей торговой площади, застроенной магазинами. Их витрины, разложив на полках свои никому теперь не нужные товары, выглядели почти оскорбительно. Словно души тех, кому должны были принадлежать эти вещи, с бессильным сожалением взирали на них сквозь мертвое равнодушее стекла.
— Это здесь, — сказала Беатрис, показывая на большое здание главного колониального супермаркета. С того момента, как они попали в город, это были первые произнесенные ею слова.
Он хорошо понимал ее состояние, потому что и сам чувствовал себя так, будто шел по кладбищу. Даже манекены в витринах вызывали неприятные чувства и казались забальзамированными мумиями. А их шаги в пустых огромных залах, предназначенных для тысяч посетителей, раздавались слишком гулко, слишком одиноко.
Они миновали четыре пролета подземных этажей здания, прежде чем очутились у запертой двери с надписью: «Только для служебного пользования. Посторонним вход воспрещен». И пока Беатрис возилась с замком, который сама же и повесила на этой двери неизвестно для чего, он думал, насколько оправдан риск этого похода.
Складские помещения магазина не вызвали у Арлана ни малейшего интереса, и они постарались миновать их как можно быстрее. В конце склада была еще одна небольшая дверь.
— Здесь что-то вроде кладовки. Теперь она пуста. С первого взгляда ничего интересного, но ее стены… Впрочем, посмотри сам.
Она распахнула последнюю дверь, за которой открылся небольшой отрезок уже знакомого ему туннеля с отполированными высокой температурой стенами. Всего метров десять отделяло их от противоположной глухой стены. Но прежде чем они переступили порог кладовой, за спиной Арлана раздался шепот:
— Не ходи туда!
Очевидно, Беатрис тоже услышала отчетливо прозвучавший в шлемофонах шепот, потому что она обернулась одновременно с ним.
— Кто здесь?
В глубине склада между полками возникло едва уловимое движение, словно гигантская тень медленно двигалась им навстречу. Стало холодно. Оба почувствовали внутри подвала движение ледяного ветра. Хотя откуда здесь взяться ветру?
— Кто здесь? — повторил Арлан свой бессмысленный вопрос. — Это ты, Сэм?
Он и сам не знал, почему назвал его имя, но невидимый собеседник сразу же воспользовался подсказкой:
— Да. Это я, Сэм. Уходи из подвала, иначе погибнешь.
— Сэм не станет прятаться по темным углам. Выходи, чтобы я тебя видел.
Молчание. Ни звука, ни шороха. Постояв с минуту неподвижно, они наконец вновь повернулись к двери, и сразу же за их спинами громкий незнакомый голос отчетливо произнес:
— Вот идиоты!
Яркие лучи нашлемных фонарей стремительно обежали пространство позади. Никого не было. Даже крыс и мышей, неизбежных спутников продовольственных складов. Гладкие чистые полки, ровные ряды ящиков. Разве что вот этот, ближайший к ним вызывал определенные сомнения…
Он слегка раскачивался из стороны в сторону. Затем его углы неожиданно втянулись внутрь, и ящик стал похож на бесформенную подушку или кусок пластилина. Чьи-то невидимые руки меняли его форму. Вот появились уши, длинный крючковатый нос, в глубоких глазницах, спрятанные под нависшими дугами, вспыхнули два красных глаза.
Огромная безобразная голова лежала теперь на месте ящика, уставившись на них своими мертвыми красными глазами. Отвратительные толстые губы шевелились, словно силились выплюнуть некое слово, прочно застрявшее между ними.
Наконец, скривив свой отвратительный, растянутый почти на полметра рот, морда плюнула в их сторону зеленоватой слизью.
Плевок не долетел до ноги Арлана нескольких сантиметров и зашипел на полу, как соляная кислота.
Бластер в руках Беатрис рявкнул, и энергетический заряд, пролетев сквозь морду, взорвался, ударившись о стену. Взрыв обдал их раскаленными брызгами, отлетевшими от защитных костюмов.
— Бесполезно в нее стрелять. Это фантом. На самом деле там ничего нет. Не обращай внимания. Пойдем.
— Вы же погибнете, дурачки, ну куда вы лезете? Во что вмешиваетесь?
Он даже не обернулся, и только Беатрис решительно захлопнула дверь у себя за спиной, чтобы избавиться от настырной морды.
Теперь они стояли в небольшом отрезке туннеля с овальным потолком. Стена, которой он заканчивался, казалась такой же прочной и гладкой, как и боковые стены.
Под курткой, в том месте, где висел Талисман света, Арлан почувствовал легкое, живое тепло.
— Туннель должен продолжаться. Он куда-то ведет, — сказал Арлан, разглядывая стену, преградившую им путь.
Тепло под его курткой пульсировало, как большое сердце, и становилось почти нестерпимым. В конце концов он вынужден был извлечь Талисман из-под одежды. Камни ярко светились. Зеленые, синие, фиолетовые цвета, смешавшись, упали на преграду впереди, образуя калейдоскоп пятен.
И едва это произошло, как стена стала прозрачной, а минуту спустя исчезла вовсе.
Теперь они очутились в начале длинного туннеля, ведущего в неизвестность.
Оба одновременно, не сговариваясь, шагнули сквозь неощутимый барьер исчезнувшей стены. И медленно, словно во сне, двинулись вперед. Сознание человека замирает, когда случается нечто подобное. Наверно, такое же чувство испытал тот, кто впервые вступил в гробницу Тутанхамона и увидел то, что было скрыто от человеческих глаз тысячелетней завесой времени.
