Он покачал головой:
— Пропащие мальчишки ее не знают.
— Так вы называете себя пропащими мальчишками? Ну а не помнишь ли ты о похожей девочке лет трех?
— Нет такой. Не знаю. Может, ее продали?
Я кивнул. Продали! Черт побери! О таком варианте развития событий я не подумал. Хотя это очевидно. Старшие дети заботятся о малышах, пока те не подрастают и не начинают попрошайничать. Если в одной банде наступает временная нехватка малышей или попрошаек, они выменивают их у другой банды. Когда попрошайки вырастают, они становятся воспитателями, потом переходят в разряд охранников, а еще позже вливаются в преступный мир. Бесконечный процесс!
— Отведите меня к вашему главарю, — попросил я.
Парнишка покачал головой:
— Не главарь. Венди тебя примет.
Венди? Пропащие мальчишки? Неужели кто-то прочел беспризорникам сказку про Питера Пэна?
— Что ж, ведите.
Они повели меня на север; мы прошли пешком два квартала и спустились по лестнице в древнюю заброшенную подземку. Представить не могу, что когда-то люди путешествовали под землей, а не летали по воздуху. Но подземные туннели были настоящими; видимо, и старые истории тоже не лгут. Все дети вытащили карманные фонарики; мы побрели по коридору, выложенному белым кафелем. Когда мы спустились еще на один пролет, вожак остановился и оглядел меня.
— Жди здесь, сан. Венди придет. Жди здесь.
— Отлично. Долго ждать?
— Нет, сан. Жди. Мы берем сумку. Подарок. Идет, сан?
Я передал ему сумку с едой.
— Ладно. Но не заставляйте меня ждать слишком долго.
— Недолго, сан. Недолго.
Они оставили мне фонарик и скрылись во мраке, унося сумку с едой; я смотрел, как они крадутся во мраке, слышал их хихиканье и подумал: наверное, они принимают меня за первостатейного лоха.
После часа ожидания в мрачной дыре, выложенной кафелем, не увидев Венди, я убедился в том, что мои подозрения подтвердились.
Что ж, не в первый раз! И уж конечно, не в последний. По правде говоря, я заранее ожидал, что меня надуют, но решил, что игра стоит свеч. В конце концов, еда обошлась мне недорого. И все же мне стало неприятно. Я вроде как лучше думал о них.
Я вылез из туннеля и полетел наверх. Вернувшись домой, я задумался. Только сейчас я осознал, какую нелегкую задачу мне предстоит решить. Я должен найти незарегистрированного ребенка, девочку, которая не знала, кто она такая, не имея фотографии и даже опознавательных знаков, с которых можно было бы начать расследование, девочку, пропавшую три года назад.
Подумать только, на что я променял жизнь богатого бездельника! Иногда мне кажется, что я сошел с ума.
Когда я включил свет в квартире, Игги встал на лапы, ухватил пролетавшего мимо таракана и вернулся к себе в угол, чтобы прожевать добычу. Не слишком он компанейский. Игуаны, как известно, теплотой не отличаются.
Пробыв дома всего минуту, я понял, что ошибся. Я ощутил подавленность, и именно в такое время, когда сопротивляемость у меня ослабла. Не успел я расстегнуть комбинезон, как дискетки воззвали ко мне из шкафчика, в котором я их держал.
Уже двадцать дней! Двадцать полных дней с тех пор, как я в последний раз подключался к дискетке. Рекорд. Я гордился собой. Но чувствовал, что мои силы постепенно слабеют. Трудно противиться их зову после такого долгого воздержания — не важно, как сильно хочется соскочить.
Я начал думать о дискетке с группенсексом, которую купил, как только разжился золотишком. В ней столько тел, которые постепенно наливаются желанием, и все заключены в маленькой дискеточке. Всякий раз я боялся перегрузки. Очень трудно противостоять. Ничего мне в тот миг так не хотелось, как подключиться и раствориться в чувственных ощущениях. Но я никогда не соскочу, если не проявлю твердости.
Может быть, стоило просто резко бросить, разблокироваться — и все. Но я слышал жуткие рассказы о парнях, которые вот так отключались и вскоре после того попадали в черную дыру. Нет уж, спасибо! Может, живу я не очень хорошо, но это моя жизнь, и другой у меня не будет. Я предпочитал бросить постепенно. Но, клянусь Ядром, это меня медленно убивало.
Я попытался занять себя делом: стал выкладывать плиткой мой приоконный садик. Но ничего не помогало. Наконец я все бросил и выбежал на улицу. Мне нужно было найти живую плоть, хоть я и понимал, что она мне не слишком-то поможет.
Даже если купить самую дорогую обитательницу Дайдитауна.
Утром я уже собирался позвонить Хамботу и сказать, что дело безнадежное, когда ко мне в кабинет вошел мальчишка. Костлявый пацан лет двенадцати. У него были тонкие губы, темные волосы и темные глаза, которые мигом обшарили все кругом. Верхняя половина его комбинезона была синего цвета, нижняя часть — коричневого, но на поясе эти две части не соединялись. Грязен он был неимоверно и все время испуганно озирался.
Беспризорник. Никаких сомнений. Вряд ли он — Венди, о которой мне говорили. Может быть, один из ее подручных.
— Ты есть Дрейер-сан? — спросил он тонким голоском, который еще и не начинал ломаться.
— Он самый. Чем я могу тебе помочь?
Мальчишка сел на стул.
— Ты ищешь трехлетку?
— Возможно. Почему Венди вчера не пришла? — спросил я, откидываясь на спинку кресла.
— Мы тебя не знаем, сан. Мы ждали, наблюдали, следили до дома, потом ты вышел, потом домой, потом сюда. — Он тщательно выговаривал слова. Наверное, ему казалось, что он хорошо подражает выговору настоящих. Смех, да и только!
— Ну и как, Венди осталась довольна?
Он пожал плечами:
— Можбыть.
— Это она тебя прислала?
Кивок.
— И ты, по-твоему, сумеешь отыскать девочку?
Он снова пожал плечами, снова бросил:
— Можбыть. Ты платишь.
— Никогда в этом не сомневался.
— Не деньги — слово за слово.
Им нужна информация?
— Что нужно от меня?
— Инфо для нас.
— Для кого «для нас»?
— Для всех беспризорников.
— С каких пор вы объединились? Я думал, вы вечно грызетесь друг с другом за улицы, где просите милостыню, и делите сферы влияния. Думал, вы объединяетесь только на почве торговли детьми, и все.
— Так было раньше. И будет потом, сан. Но теперь нам… нужен ответ на один вопрос.
— Какой?
— Мертвые беспризорники.
— Ага! Это значит, насколько я понял, что банды сами не знают, что с ними случилось.
— Нет, сан… — Малец набрал воздуху в грудь и с трудом выговорил: — Нет, но рано-поздно мы выясним…
— Если вы так в себе уверены, зачем вам моя помощь?
