Наоборот, конечно, тоже бывает. Но в этот раз повезло.
Пока что.
Лёха тут же принял максимально дружелюбную позу и просемафорил добрые намерения. Моллюски не успокоились совсем, но немного расслабились.
Что же, не так уж плохо.
— Всем привет, ребята! — широко улыбнулся Лёха. — Док Линда, официально заявляю: в реале ваша задница смотрится даже лучше, чем на вирт-слепке.
Линда смерила его холодным, оценивающим взглядом. У Лёхи тут же что-то зачесалось, не иначе как охотничий азарт. Нет, ну какая же, а?!. Ладно, потом разберёмся.
— Ну что, ребята, — выдал он радостно, — готовы уходить?
— Нет, разумеется! — возмутилась док. — Куда уходить? Зачем? Благодаря вашим запоздалым откровениям мы с этими замечательными созданиями совершили прорыв! Вы представляете, их реальная категория развития — шесть, не меньше? У них даже есть аналог нашего вирта, правда, органический. Все их технологии построены на органике, потому наши сканеры ничего не засекли! И это… это просто потрясающе!
Лёха подумал, что категория шесть — это на деле здоровское преуменьшение. Судя по тому, что он успел узнать сам, самые развитые моллюскостраны тянули на твёрдую восьмёрку. Только вот им, конечно, не особенно нужны были странные теплокровные обезьяны у себя над головой… Только ли из-за обычных бюрократических проволочек? Или тут есть что-то ещё?..
Надо спешить. Надо уходить отсюда как можно скорее.
* * *
Бобр: ну чего там с доком Камиллой?
Владимир: работаю. Жить будут. У тебя?
Бобр: пока что лучше, чем ожидалось. Надо только найти способ забрать отсюда дока. У неё прорыв.
Владимир: слушай, где таких энтузиастов вообще делают?
Бобр: не знаю. Но, сам понимаешь, не за красивые глаза их сюда списали, под предводительство гения межпланетных контактов Боречки.
Владимир: да уж понимаю…
Бобр: ладно, работаем. Будь на связи. И да, повлияй там на Линду, ок?
Владимир: я в данный момент пытаюсь на пару с Викой убедить доктора Ким, что ему не стоит брать с собой моллюска. Чувствую себя при этом папочкой, который запрещает ребёнку взять домой милую собачку.
Бобр: чудесное сравнение, надо запомнить… Никаких новостей по поводу Эйма?
Владимир: мне он не встречался.
Бобр: ладно, думаю, встретится мне. До связи!
* * *
Вирт-разговоры происходят практически мгновенно, если считать в режиме реального времени. Тем не менее, док Линда умудрилась, пока суть да дело, приставить всех к работе и осторожно взять у персикового моллюска образцы клеток. Тот смотрел подозрительно всеми глазами, но терпел.
— Док, — протянул Лёха, — нам надо улетать. Я серьёзно.
— Мы не можем улететь сейчас! — возмутилась она. — Это прорыв! Вы просто не понимаете значения происходящего!
Лёха тоскливо вздохнул. Так-то он не совсем понимал значение происходящего, именно это его и бесило. Щупальца, безумные контактеры, непонятные решения моллюсков — но что за всем этим на самом деле?..
— …Плевать, что награду за это открытие получит Борис, важно само значение!
Лёха закатил глаза.
Он начал искать слова, чтобы наставить дока на путь истинный, но опоздал: дверь открылась снова. В лабораторию вполз собутыльник, ставший как-то разом в два раза больше и величественнее. Одного взгляда на него Лёхе хватило, чтобы подумать: “Привет, неприятности.”
Мощные, как на подбор, внушительного вида моллюски, легко читаемым строем вставшие за спиной собутыльника, окончательно завершали это впечатление привалившего счастья.
Собутыльник выдвинулся вперёд.
“Надо сказать, — просемафорил он, — я надеялся, что вмешиваться не придётся. Но, похоже, эти мальчишки действительно ни на что не годны. Всегда приходится делать работу самому.”
Вокруг свежеприбывших моллюсков засияло защитное поле. И Лёха уже даже не особенно удивился, когда моллюски в лаборатории начали падать. Последним на пол рухнул персиковый, забившись в конвульсиях прямо у ног шокированной дока Линды.
“Они должны были убить нас?” — уточнил Лёха, глядя собутыльнику прямо в многочисленные глаза.
“Да, — шевельнул усами тот. — Но этим недоноскам ничего серьёзного не поручить, как показывает практика. Даже то, для чего они были годами подготовлены, сделать толком не могут.”
“А мне нравилось с тобой общаться,” — заметил Лёха.
“Мне тоже, — ответил собутыльник. — Но ты же сам понимаешь, работа есть работа.”
“Вы собираетесь спихнуть всё на этих малолеток? — уточнил Лёха. — Зачем? В чём ваша выгода?”
Собутыльник заколыхался.
“Ты мне нравишься, — сообщил он важно. — Но твоя раса в качестве партнёров для моей — нет. Я изучал тебя, изучал вас. Ваш язык, ваши способы хранить информацию, ваши войны и интересы, вашу связь между звёзд. Вы изучали нас, мы изучали вас. Тебе это не представляется честным?”
“Вполне. Что мне не представляется честным, так моё убийство руками этих ребят.”
“Обратный исход меня в целом тоже устроил бы. в любом случае, и вы, и они оказались бы дескредитированы… Вы перестали бы быть нашим возможным союзником, а жители этой дыры… Видишь ли, с этим рассадником примитивности давно нужно было что-то делать. Думаю, ты меня поймёшь: в вашей популяции такое тоже случается. Их много, они голодные, они тупые. Они проблема, проще говоря. Толку из этой ветви не будет, кормить их и нянчиться с ними нет смысла, но просто так отвернуться от них не позволило бы общественное мнение… А уничтожение инопланетян — отличный повод обвинить местных в дикарстве, поедании разумных и тому подобном. После такого их окончательно вычеркнуть из зоны нашей ответственности, как недостойную ветвь. А в перспективе и решить этот вопрос. Ты знаешь, как происходят такие вещи; я многое успел увидеть в твоём разуме. Ты умное существо. У тебя умный народ. У вас многому можно поучиться. По крайней мере, в этом направлении.”
Почему все и всегда учатся только худшему?
Лёха медленно покачал головой, стараясь не смотреть на агонию молодых моллюсков: с этим он всё равно ничего не мог поделать.
“Значит, всё это время ты ковырялся в моей голове?”
“Спорное утверждение. Не уверен, что уместно говорить именно про голову. Так или иначе, большая часть нашего общения происходит именно на уровне взаимодействия разумов. Конечно, высшая нервная деятельность наших видов очень отличается, почти что радикально. Но я, как и ты, лучший в своём деле. Я мог увидеть многое.”
“Скромно. А ты не боишься, лучший ты наш, что вас тут же заутюжат с орбиты, как только станет известно о нападении на нас?”
“Не слишком. Мы уже отыскали для себя более предпочтительных покровителей. А теперь, я думаю, пришло время…”
Их маленький мужской разговор был прерван самым неожиданным, как минимум для Лёхи, образом. Он уже говорил про стальные яйца, да?
— Прекратите! — Линда, склонившаяся над персиковым моллюском, поднялась на ноги одним быстрым, решительным движением, и нажала несколько символов на процессе-индикаторе. В лаборатории, поддерживающей основные функции за счёт встроенного автономного мини-генератора, замигал подозрительный красный свет.
Лаборанты затряслись, кто-то заскулил.
Дверь заблокировалась, едва не перерезав пополам парочку подчинённых моллюска-собутыльника.
Линда вздохнула, небрежно смахнула несуществующую пылинку и встала прямо напротив собутыльника.
— Перевод был бы кстати, — бросила она через плечо.
Лёха подумал, что уже её почти обожает.
— Итак, — сказала док Линда светским тоном, встав напротив собутыльника и неотрывно глядя ему в самый большой глаз, — господа и дамы, я могу не понимать детали, но вполне улавливаю контекст. Вы, уважаемый… я встречала много таких, как вы. И я в достаточной мере знаю, каким языком с вами разговаривать. Языком силы. Только он вам доступен, только его вам подобные, к какой бы расе ни относились, понимают. На нём я и буду с вами говорить. Сейчас у вас, уважаемые, есть два варианта: вы оставляете в покое и нас, и своих соотечественников, что бы вы с ними ни делали, а после спокойно уходите. Это вариант раз. И вариант два: мы все сейчас отправляемся к праотцам вместе с лабораторией. Дружной, тёплой, слаженной командой. Итак, что вы выбираете?
