Несколько минут они посидели в молчании, только Марчелл продолжал просмат-ривать первичные результаты допроса.
— Насколько я понимаю, гвардеец попал в наши руки впервые, — заговорил вдруг Гервер, до этого долго обдумывая что-то. — Мы все знаем, что Гвардия — это какое-то элитное подразделение, входящее в окружение Императора Ниобы. Но ЧТО за этим стоит? Что значит "элитное подразделение", вы можете мне объяснить? — Взгляд на Марчелла. Тот нахмурился вопрошающе, но ни о чём не спросил, ждал продол-жения и перебивать не собирался. Тогда Гервер продолжил свои рассуждения вслух. Он уже много над этим думал, но впервые доверил свои мысли кому-то:
— В своём отчёте я лишь сообщил полученную информацию, но есть кое-что такое, чего не запишешь, что не поддаётся нашему пониманию. Этот юноша… Он наделён такими способностями, какие не присущи любому другому человеку.
Невиданный иммунитет, например. Он легко и достаточно быстро приспосабли-вается к таким веществам, выработка иммунитета на которые у простого человека длится от нескольких недель до шести месяцев.
Он глотает лошадиные дозы такой непереваримой мерзости, а через полчаса уже имеет ясные мозги и прежнюю активность.
К тому же эта удивительная способность к регенерации.
Вы знаете, что его уже расстреливали однажды? Наши солдаты. Трудно поверить, правда? Но следы от четырёх пуль он носит на своём теле. Правда, все четыре ра-нения — сквозные, ни одна кость не задета, но два из них как минимум смертельны. Одной пулей задета сердечная сумка… Прострелена печень. Он должен был уме-реть!.. Должен был! В первую же минуту после ранения… Ни один медик, какой бы он ни был гениальный, даже со всеми теми спецсредствами, которые они там носят в своих армейских аптечках, не спас бы его… Попросту не успел бы!
Но он жив! Жив! И здоровье — любому на зависть! Как такое могло произойти? Я уж не говорю о дырявых лёгких…
— А может быть, он врёт насчёт расстрела? — спросил Марчелл с недоверчивой ус-мешкой.
— Ну, уж шрамы-то от пуль я узнаю и смогу отличить. — Гервер улыбнулся, бараба-ня пальцами по подлокотнику кресла. — Да и не обманывал он меня тогда. После эфедростимуляторов человек на ложь не способен. Даже этот гвардеец при всей своей подготовленности…
С минуту они помолчали, а потом Гервер высказал ту мысль, ради которой он и завёл весь этот разговор:
— Могли ли ниобиане создать новый вид людей? С новыми, несвойственными ему качествами? Способны ли на это медики их уровня?
— Вы полагаете, гвардейцы и есть этот вид сверхчеловека? — Марчелл подался впе-рёд всем туловищем, взглянул на Гервера исподлобья напряжённым испытываю-щим взглядом.
— А у вас разве не возникает такая мысль, когда вы видите этих мальчиков Импе-ратора, подобранных по одному росту? Схожих друг с другом как братья? А может, их выращивают в специальных клиниках, а делают искусственно, в пробирках? А может, это и не люди вовсе? Андроиды, например?
— Да вы что? — Марчелл попытался рассмеяться, чтоб хоть как-то снять напряже-ние, но только закашлялся, поперхнулся и замолчал. — Что за чушь? Мы бы знали, случись такое… Но искусственный человек? По-моему, это нереально…
— Возможно и так. Но почему бы и не попробовать создать мутированного челове-ка? Задать определённую мутацию?.. Дело-то того стоит. Представьте, господин главнокомандующий, армию таких живучих, почти неистребимых солдат. А?
— О, это уже что-то из области научной фантастики! — Марчелл аж вздрогнул, содрогнулся внутренне при этой мысли: "А если это правда? Если ниобиане и вправду способны на такое?"
— Конечно, это только догадки, а в действительности солдаты Ниобы так же уяз-вимы, как и наши. Они сдают нам города, а Император готов идти на уступки… А ещё в нашей власти всё же есть один из этих хвалёных гвардейцев. И мы в состоя-нии разобрать его по косточкам, но дойти до сути.
Не так уж всё и плохо, как могло бы быть. Разве не так? — и Гервер ободряюще рассмеялся.
* * *
Голова шла кругом, в виски изнутри впивались сотни крошечных ядовитых игл. Голова болела жутко. Она никогда ещё так не болела, даже после сотрясения мозга, после той аварии на дороге.
Тугой комок чего-то мерзостного стоял прямо в горле, не давая дышать, и почему-то не проглатывался.
И эти яркие лампы под потолком, они впервые за все дни допросов горели так ярко, что глаза нестерпимо слепило, до рези, до слёз. Свет ослеплял так, что невоз-можно было разглядеть людей вокруг. Джейк только чувствовал, что их больше, чем прежде. Но и те двое присутствуют тоже.
Затуманенный химиопрепаратами мозг отказывался подчиняться. В голове просто стоял туман. Ни одной мысли. А собственное тело ощущалось как сосредоточие неослабевающей боли. Казалось, оно превратилось в одну огромную рану, которую кто-то с завидным упорством и садистским удовольствием бередил. Боль не давала сосредоточиться, собрать остатки ускользающего сознания, и хоть как-то оставать-ся хозяином своих мыслей и чувств, быть хозяином своего тела, а не чьей-то покор-ной игрушкой.
Он уже впадал в забытье и совсем перестал сопротивляться этому, когда острая игла воткнулась в шею немногим ниже затылка. Это был не просто шприц. Те лю-ди, за мониторами, могли теперь управлять его сознанием, посылая нужные им "картинки" прямиком в мозг.
— Назови своё полное имя! — Гервер первым начал допрос. Джейк узнал его голос. Узнал, несмотря на боль, заглушающую собой всё.
— Я называл его уже… Вам лично… — ответил, упрямо дёрнув подбородком. Ста-рался всеми силами укротить боль, справиться с ней и сохранить самообладание. Сохранить свою память, не позволить кому-то копаться в своих воспоминаниях.
— Повтори! Повтори ещё раз! — голос совсем незнакомый. Кто-то ещё был здесь. Да, он не ошибся, даже в таком состоянии.
— Я — Джейк Виктор Тайлер. Это моё полное имя… — ответил всё-таки, пытаясь сохранить в своём голосе былую твёрдость, уверенность, силу. Хоть так сохранить своё достоинство и честь гвардейца, и ниобианина. Он готов был бороться до кон-ца. Но понимал, что силы неравны. А язык уже выговаривал слова, те слова, кото-рые ему приказывал говорить мозг, а не инстинкт самосохранения. Говорить то, что нужно ему, а не этим людям.
— Ты не имеешь индикатора личности, тогда расскажи нам о себе сам! — Всё тот же незнакомый голос. Чей он? О, Боже!.. Джейк всеми силами старался думать о чём-нибудь постороннем, пытался занять себя другими мыслями, но тело бунтовало, шло против сознания. Язык сам отвечал на поставленные вопросы. Хорошее ещё, что ему не удавалось выдавать чёткие ответы. Да, он ещё пытался сопротивляться, и отвечал совсем не так, как хотели этого люди вокруг:
