— Они не объект воздействия, Хуан, — спокойно продолжила сеньора Морган, — а средство. Специально отобранное средство, списанные личности, не прошедшие тесты, но по своим физическим параметрам стоящие целого батальона. Против тебя и твоей уникальной способности гасить конфликты и решать нерешаемые задачи.
— Конечно, изначальный план был совершенно не таким, — продолжила она, подавшись вперед. — Результатом того, что вам дали сцепиться, должно было стать либо то, что они скрутили бы тебя в бараний рог, либо, что ты должен был победить, вызвав их на такую конфронтацию, аналогов которой в истории корпуса до сего момента не было. В итоге ты либо сдался бы, сложив лапки кверху, вернувшись на «гражданку», либо сумел решить проблему, договорившись с ними и проявив себя.
На самом деле вероятность второго сценария оказалась достаточно большой, время показало это, — она усмехнулась, видимо, намекая на мою выходку с игольником. — Но планировалось, что это будет противостояние без крови, без вышвыривания кого-то в народное хозяйство. Кто ж знал, что эта дура Перес активирует боевые артефакты и вызовет у тебя приступ?! И что ты покалечишь ее?!
По залу прошелся ропот, все нарастая и нарастая, переходя в нечто грозовое, пока сеньора Гарсия не рявкнула:
— Молчать!
Гул мгновенно стих. Итак, апофеоз сегодняшнего представления, ИХ представления. Трибунал фарс, да, но совсем не с той стороны, с какой я ждал. Да, на подсудимых плевать, их участь решена, но задача офицеров касалась не их. Их задача — красиво поставить ангелочков на место. Всех ангелочков, весь корпус, пресекая любые демагогии относительно своей репутации. Никаких обвинений, никаких недовольных, никакой агрессии. Они не спасали свою репутацию, они ее навязывали. А я — лишь мальчик для битья, неправильно оценивший ситуацию. Действительно, кто ж знал, что они могут быть способны на подобное, и что я им важен НАСТОЛЬКО?
— Перес активировала «бабочки», — продолжила Сирена, как ни в чем не бывало, — и мы не могли ее оставить. Пришлось вышвырнуть. Но что было причиной ее действий, Хуан? Ты можешь назвать мне причину?
И сама же ответила:
— Гордыня. Она не смогла стерпеть поражения. Она неадекватная, потому ей не место в корпусе. На самом деле после того случая следовало списать весь их взвод, назначив дополнительную проверку у психологов. Но мы не сделали этого, потому, что королева поставила более важную задачу, чем определение их пригодности.
— Это был их ШАНС, Хуан!!! — заорала вдруг она не своим голосом. — Они были списаны! Все! Но их оставили ради тебя, ради твоих тестов! Они могли остаться, и должны были это сделать! Но эти лохудры предпочли начать за тобой глупую бессмысленную охоту, еще более потакая своим низменным прихотям, еще более убеждая нас в своей непригодности! Они трупы, Хуан, трупы для корпуса, и я не понимаю, почему ты их защищаешь!
Я мельком глянул на подсудимых. Та, что с завязанными глазами, опустила голову, по лицу Сандры же пробежала непрошенная слезинка.
Сеньора Морган глубоко вздохнула, успокоилась, и продолжила тише:
— Как бы то ни было, проект завершился удачно, вы нашли общий язык, несмотря ни на что, Совет даже принял решение оставить их, переведя либо в наказующие, либо в службу вербовки. Но эта сучка Перес вновь все испортила, попытавшись убить твою мать. Это подло, недостойно звания человека вообще, не то, что телохранителя ее величества…
— Разреши, я, — перебила ее высочество, перехватывая инициативу, чувствуя, как сеньора Морган, наконец-таки, впервые на моей памяти, начала терять над собой контроль.
— Ты, Хуан, видел снимки? — улыбнулась она мне. Я кивнул. — Там Алессандра на фоне твоей матери. Хочешь узнать подробности?
В этот момент она глянула на покрасневшую Сандру ТАК, что та вжала голову в плечи, чуть не провалилась сквозь землю. Я обалдело кивнул.
— Сантандер, включить записи, загруженные мною перед началом заседания, — скомандовала принцесса.
— Так точно, сеньора, — раздался мягкий баритон искина.
И началось. Вначале это был просто звук, без картинки. Переговоры девочек «сорок четверок» друг с другом, а точнее с Рыбой. Обычные упреки в том, что «вы меня забыли», «предали», «бросили», «променяли на ЭТОГО». Затем градус разговоров повышался и повышался, дойдя до криков, и слез с обеих сторон.
— Теперь самое интересное, — усмехнулась ее высочество. — Момент, когда ты сидел в тюремном блоке после переговоров с хранителями.
Я напрягся, вслушиваясь. Это был разговор тет-а-тет, не по связи. Бывшая комвзвода объявляла выгнанной напарнице о решении зарыть топор войны. Естественно, разговор моментально перешел в крики и ор, истерику Перес. В заключении последовал железный голос, видимо, уставшей от этой войны с напарницей, Звезды:
— Мне жаль, Алекс, но будет так! Мы тебя любим, ты одна из нас, но это правильное решение!
— Шавки! Прогнулись, значит?! — хрипло засмеялась Рыба. — Зассали? Кишка тонка?
Далее следовала перепалка, закончившаяся репликой, которую не стоит бросать направо и налево, но которую их комвзвода, окончательно выбившись из сил, все-таки произнесла:
— Слушай, ты достала! Ты подставляешь взвод, подставляешь всех нас, понимаешь? Лишаешь нас с девчонками будущего! Конечно, раз тебя выгнали, так и всем должно быть плохо? Мы любим тебя, Алекс, но тебе плевать на нас!
Всё, я сказала, будет так, как будет, и если тебе не нравится, это твои проблемы!..
Дальше ненормативность лексики зашкалила, как и уровень дицебелов баталии. Закончилось все решающей фразой:
— Тогда я сама отомщу ему! Вместо вас, раз зассали! Так отомщу, что будет проклинать день, когда перешел порог корпуса!
— Стоп! — скомандовала ее высочество и повернулась к Звезде.
— Все было именно так? Ты подтверждаешь, что это не подтасовка?
Та помолчала, затем нехотя кивнула. И хоть она не была подключена к полигрфу, все прекрасно поняли, это правда.
— Теперь самое интересное. Следующий день.
Стена за спиной обвиняемых подернулась рябью и завихрилась вырезками из хроники оперативной съемки.
— Твою мать охраняло два взвода, Хуан. Два, ибо мои люди не обладают навыками работы на сверхскоростях. А теперь смотри, какой кошмар им пришлось пройти.
И я смотрел. Как гвардейцы, переодетые в штатское, раз за разом отсекали Рыбу, находящуюся в каких-то двадцати метрах от мамы, практически создавая между ними щит из своих тел. Мама наверняка что-то заподозрила, не заметить такие маневры было нельзя, но дисциплинированно «ничего не видела», давая охране поле для деятельности.
