Сержант склонил голову совсем низко, словно пел про самого себя, и слова давили на его плечи тяжким грузом, пригибая к металлическому настилу палубы…
Ты будешь жить — только зачем и почему?
И серый пепел будет биться, жечь в груди…
В других мирах родятся дети в ту весну,
А ты останешься живой — совсем один…
И будет смерть тащиться следом по пятам,
И ты, дурея, осознаешь — ПОЧЕМУ.
Когда с орбиты вдруг уйдешь — и на таран…
Чтоб было где родиться детям в ту весну.
Сержант вдруг оборвал мотив, словно отсек, обрубил мелодию, и, не глядя по сторонам, потянулся за флягой.
Денис отступил в глубь коридора. В его душе творилось что-то невообразимое. Он чувствовал — там все горит, ноет…
Он ведь даже не спросил у Дорохова, цела ли его планета, устоял ли Кьюиг против земных армад.
Ему вдруг стало так нехорошо, словно он предал их всех… Всех, кого заслонял грудью на этой войне, которая все еще продолжалась, а он… Он забыл о ней, потонув в собственных проблемах, не понял слов генерала о том, что еще ничего не предрешено и не кончено…
Теперь ему уже казалось диким, как он мог сомневаться, мучиться, когда мир рушится в бездну?
Даже если из него слепили киборга, что из того? Война изуродовала их всех в большей или меньшей степени. Сначала нужно покончить с этим ужасом, а уж потом настанет время решать, кто ты и как жить дальше…
Денис развернулся и зашагал назад, в ту часть корабля, где он видел указатель тренажерного блока адаптации.
Ему предстояла работа. Страшная. Ненавистная. Но она должна быть выполнена, хотя бы ради того, чтоб будущим детям, как справедливо подметил тот сержант, было где рождаться…
Если бы Денис знал… Если бы он знал, что в этот момент некий Джедиан Ланге мысленно потирает руки, поздравляя самого себя. Образы, созданные им на основе психосоматических матриц реальных людей, таких как генерал Дорохов или сержант Грин, сработали блестяще.
Обкатка Дениса на виртуальной модели «Черной луны» началась.
Он думал, что продолжает ту самую войну, что закончилась около ста лет назад полной и безоговорочной победой Колоний.
Если бы Денис знал… Но спеленатый по рукам и ногам, опутанный кабелями интерфейсов, что тянулись от компьютерных терминалов к его голове, он мог двигаться и ощущать лишь в той реальности, что создал для него Джедиан.
Нижние уровни Форта Стеллар.
Сектор секретных лабораторий. То же время…
Для Анри Бейкера жизнь постепенно начинала превращаться в ад. Молодой ученый, проводивший в лабораториях большую часть своего времени, чувствовал, что чем успешнее продвигается задуманный Джедианом эксперимент, тем тягостнее становится у него на душе… Конечно, с научной точки зрения все, что так блестяще продумал Ланге, являлось потрясающим открытием, настоящим переворотом сразу в нескольких областях ксенобиологии, электроники и нейроанатомии… но Анри, непосредственно исполнявший практическую часть работ, уже давно утратил тот восторженный трепет, с которым несколько месяцев назад он приступал к изучению метаболизма инопланетных существ.
Изыскания молодого ксенобиолога как-то ненавязчиво перешли в иное русло. С точки зрения Джедиана, открытие древней расы гуманоидных существ имело лишь один практический смысл — их технологии. Этот человек не трепетал, не восхищался, не испытывал вообще никаких чувств… по крайней мере, так казалось его единственному, посвященному во все детали помощнику.
Для Джедиана эти существа были лишь источником информации, а на остальное он просто наплевал.
Теперь Анри уже не был так уверен, что его исследования когда-нибудь получат огласку. Он не страдал отсутствием мозгов, и чем дальше продвигался эксперимент, тем сильнее и справедливее он опасался за собственную жизнь.
К тому же с момента посещения кладбища кораблей его не переставала мучить совесть.
Из молодого, перспективного ксенобиолога он вдруг превратился в чудовищного извращенца от науки, ставящего дикие, ничем не оправданные эксперименты на живых людях…
В тот вечер, когда он, уставший и измотанный, вернулся в свою квартиру, которая располагалась на том же ярусе Форта Стеллар, что и лаборатории, и, — без сил упав в кресло, тупо уставился в экран интервизора, в туманных глубинах которого шла объемная трансляция какой-то развлекательной программы, он впервые отчетливо осознал, что находится на грани нервного срыва.
Джедиан Ланге был гениален. Но он являлся черным гением, и это Анри, к своему сожалению, понимал слишком отчетливо.
Сегодня, прямо на его глазах, десяток мощных компьютеров, соединенных в сеть, разыграли в виртуальном пространстве изумительный по своему техническому исполнению, но совершенно чудовищный и отвратительный по сути спектакль, предназначенный для единственного зрителя, который одновременно являлся его непосредственным участником.
Этим человеком был Денис Велехов, что лежал в цепких оковах аппарата поддержания жизни в нескольких сотнях метров от квартиры Бейкера.
«А если бы так со мной?..» — с ужасом и растерянностью думал Анри, ясно представляя, как мучается и переживает молодой парень, которому только что сообщили о факте собственной смерти… но что самое мерзкое, он ведь думал, что живет, верил в это, переживал, принимал волевые решения, жертвовал, а на самом деле оставался неподвижным — бессильный, бессознательный, отданный на попечительство сложной системе жизнеобеспечения.
И Бейкер, что сидел, тупо уставившись в экран интервизора широко раскрытыми глазами, отлично понимал — Денису не жить. Как только эксперимент будет завершен, Джедиан уничтожит его, предварительно отсканировав мозг, без страха и сожаления.
А следующим будет он, Анри Бейкер.
От этой мысли ему стало дурно.
Анри никогда не отличался особой смелостью, а сейчас и вовсе растерялся, впал в полнейшую прострацию, совершенно не представляя, что же ему делать…
Он не мог сопротивляться. От одной мысли о каком-то противостоянии, конфронтации с Джедианом Ланге у него мороз шел по коже…
«Ну неужели так и пойду, как телок на убой?» — с обреченным отчаянием думал он.
А разве есть иной выход? Бежать? Но как и куда?! Анри не сомневался, что ему даже не дадут покинуть этого подземного яруса форта, и потому не предпринимал подобных попыток. Глупо надеяться, что Джедиан, который так пекся о секретности эксперимента, не отдал соответствующего приказа охране.
