Ознакомительная версия.
– Ну что же. Определенная логика в ваших рассуждениях есть. А нашему Проницателю там не грозит никакой опасности?
– Он очень, очень опытен. Внимателен, осторожен в действиях, и его мышление совершенно прямолинейно и лишено оттенков – ну, вы понимаете, что я имею в виду.
– Я не думаю, что он будет неосторожно обращаться с тамошними устройствами. Я имею в виду опасность со стороны кого-то, кто может находиться внутри этого тела – или где-нибудь вблизи.
– Но Всеобъемлющий ведь не думает всерьез, что в этом устройстве может существовать какая-то вещественная жизнь? По нашим расчетам, оно находится в режиме автономного существования уже достаточно долгий срок, чтобы все процессы такого рода прекратились.
– Да, вы, вероятно, правы. Когда можно ожидать новых сообщений от Проницателя?
– Думаю, что еще какие-то доли паузы понадобятся ему, чтобы увидеть все, что нужно, и сделать выводы.
– Надеюсь, он не станет медлить.
– Он не из таких.
– Хорошо. В таком случае, более вас не задерживаю.
– Почтительно благодарю за благосклонность. Преданно исчезаю.
– Но не забудьте сообщить мне немедленно, едва только узнаете что-либо новое!
– В тот же миг, когда узнаю сам.
Она была все еще очень маленькой и к тому же рыхлой. Просто ком тончайшей пыли, которая вроде бы и не собиралась еще слипаться, чтобы образовать сколько-нибудь твердое тело.
Гравиген в центре тела продолжал работать исправно: система была отлажена на совесть, практически не изнашивалась, потому что никаких движущихся частей в ней не было. Но уж слишком мало вещества добавлялось к первоначальной массе: как ни велика была мощность корабельной энергетики, она все же на несколько порядков не дотягивала до параметров, нужных для создания небесного тела. Так что окажись на поверхности планеты кто-либо из обитателей «Кита», он немедленно начал бы погружаться в пыль и вскоре достиг бы центра, где до сих пор нетленное в этих условиях тело инспектора Петрова обнимало кожух гравигена – и должно было оставаться в таком положении до конца света.
Но люди, как известно, рукотворную планетку не посещали.
Зато кто-то другой…
Или, может быть, – что-то другое?
Впрочем, грань между «кто» и «что» всегда оставалась достаточно неопределенной.
Так или иначе, нечто (или некто) оказалось в пространстве по соседству с планеткой. Хотя человеческий глаз – опять-таки, окажись человек тут рядом – ничего не воспринял бы. Но глаз ведь воспринимает лишь малую часть сущего.
Оказалось. Соприкоснулось. Погрузилось. И через краткий срок задержалось именно там, где покоился вот уже восемнадцать лет инспектор Петров, первый герой предполагавшегося нового мира.
Какое-то время Проницатель пребывал в неподвижности. Он размышлял. Потом, придя, вероятно, к каким-то выводам, приступил к делу.
И уже очень скоро оказался доступным для человеческого взгляда. Очень похожим на человека. Совершенно подобным.
При встрече с ним любой представитель старшего поколения обитателей «Кита», возможно, воскликнул бы:
– Инспектор? Вы? Какими судьбами?..
Хотя, если подумать, то вряд ли встреча прошла бы именно так. Скорее всего она не обрадовала бы человека. А еще вероятнее – испугала. Заставила бы подумать, что с рассудком у него не все в порядке.
Потому что всем было давно известно, что Петров мертв. Умер. Или, точнее, погиб при совершении подвига, и предполагаемая планета стала его гробницей.
А тот, кого мог бы встретить обитатель «Кита», был как две капли похож именно на покойного инспектора Петрова.
Если бы Проницатель предполагал, какие чувства его новый – после воплощения – облик способен произвести на здешнего человека, он, пожалуй, еще подумал бы, стоит ли избирать для ведения переговоров именно такой способ.
Хотя что-то он, возможно, и предполагал – или хотя бы чувствовал. Потому что вряд ли можно считать чистой случайностью, что он избрал для проникновения и контакта именно ту часть корабля, где обитали молодые. Те, кто о Петрове что-то слышал, но в глаза его никогда не видал. А портретов инспектора на корабле не было.
Похож Проницатель на Петрова был потому, что для воплощения он даже не стал копировать тело; он просто-напросто его использовал. Это давало возможность не опасаться каких-то неточностей.
Таким образом, в глубь новой планетки погрузилось нечто, а вынырнул оттуда инспектор Петров собственной персоной.
Вынырнул и – нимало не смущаясь тем, что передвигаться пришлось в пустоте, – полетел к кораблю. Именно туда, где Проницатель бывал уже в своем нормальном существе и успел обеспечить свою безопасность от каких-либо угроз. Поскольку неуязвимых существ не бывает, то и у Проницателя, естественно, были свои уязвимые места.
За несколько минут он достиг поверхности «Кита», а еще через секунду-другую исчез под нею.
Теперь ему оставалось лишь ознакомиться как следует с внутренним устройством корабля и найти в нем кое-какие инструменты. Они не были бы нужны для переговоров. Но Проницатель помнил, что в случае неудачи он должен уничтожить объект. Для этого предстояло работать с веществом – следовательно, обладать и вещественными инструментами. Масса корабля была слишком велика, чтобы с ним можно было покончить, используя тот ограниченный запас энергии, каким располагал Проницатель.
Для людей его вторжение осталось совершенно незамеченным.
Физика доктора Авигара Бромли лихорадило. Возможно, даже температура поднялась намного выше нормальной, и лоб был в поту. Но винить в этом простуду или какого-нибудь зловредного микроба было бы совершенно неправильно. И сквозняки, и инфекция были тут никоим образом ни при чем.
Нервы, нервы…
Собственно, а что удивительного?
Впрочем, нервы – это уже во вторую очередь. А первоисточником зла сделалось научное наследие доктора Хинда, в котором Бромли, оказавшись в составе комиссии, начал разбираться сперва с немалой досадой (повод весьма печальный, чувствуешь себя кем-то вроде могильщика, а к тому же еще и безвозвратная потеря времени), затем – с нарастающим интересом, а вот теперь еще и с вовсе странным чувством: смесью досады, зависти, обиды и даже возмущения.
На то были свои причины.
Заключались они прежде всего в том, что доктор Бромли вот уже почти двадцать пять лет вел определенные исследования по контракту с Главным штабом Защиты Федерации…
* * *
Юрия Еремеева волновало совсем другое. Ничего удивительного. Он не знал не только о гибели доктора Хинда, но и о самом существовании ученого. У молодого спасателя были свои заботы и проблемы.
Ознакомительная версия.