Знать бы заранее, с чем тебе придется столкнуться!
— Ну что — на планетолет? — поинтересовался Ротман. — Загрузка почти завершена, через неделю он стартует к Солнцу.
Планетолетом это хозяйственное корыто мог назвать только неисправимый романтик, отправившийся в Приземелье не за заработком, а исключительно по велению души. Круглов тихо хмыкнул. Он-то хорошо представлял, как выглядит очередной стартовый поезд к светилу. Нашпигованный автоматикой нос корабля продолжался длинной стыковочной фермой, к которой при необходимости отправляемый объект просто приваривали. Учитывая небольшие размеры демонтируемых спутников и тот факт, что в подавляющем большинстве они имели округлые формы, стыковочный поезд напоминал после окончания монтажа виноградную лозу. Ниже располагался лайтинг с запасами горючего, а дальше темнел шар реактора с батареей дюз, окруженных решетками ионников. Учитывая, что корабль был автоматическим, защита на него просто не ставилась. Корабль, повинуясь командам с Луны, а в особых случаях — с планетолета сопровождения, по специально рассчитанному маршруту устремлялся к Солнцу, уходил в его пылающие жаром глубины, и тогда в хромосферу светила вздымался очередной скромный протуберанец.
— Не видел я межпланетных поездов, — буркнул Круглов. — Что у нас в перспективе на ближайшие месяцы?
В перспективе Ротман планировал очистить два сектора, тут он был в своей стихии — пустился в объяснения, размахивая длинными руками, высветил на экране орбиты вновь установленных объектов, подлежащих зачистке в ближайшие месяцы. Тут были великобританские «скатлы», многочисленные разработки американцев, в начале века твердо уповавших на систему противоракетной обороны и вбухавших в СОИ сумму, равную бюджету всех стран африканского континента за шесть лет. Вокруг Земли летали израильские бесхитростные «кондотьеры», русские автономники, способные выполнять боевые задачи самостоятельно, без команды с Земли, французские «гольеры», особой опасности при демонтаже не представлявшие, но систематически меняющие орбиты боевых дежурств — в этом-то как раз и заключались все трудности их зачистки.
Разглядывая компьютерную схему расположения различных орбитальных систем, Круглов обратил внимание на одну из них. Алой нитью орбита обозначалась над поверхностью планеты, потом переходила в неуверенный пунктир, после чего исчезала и появлялась вновь в совсем уже неожиданном месте. Поведением на орбите объект напоминал французский «гольер», но только напоминал. Изменения в орбитах «гольеров» просматривались и вполне поддавались анализу, все они производились по часовой стрелке и в десятикилометровом коридоре. Отмеченный на схеме спутник менял не только орбиты, он менял и направление полета, его передвижения над Землей носили хаотический характер, он исчезал неожиданно, чтобы появиться там, где его никто не ждал.
Круглов не показал виду, что именно этот спутник интересует его прежде всего. Можно сказать, именно он явился причиной появления инспектора на станции.
— Что это? — небрежно поинтересовался Круглов.
Ротман взглянул на монитор и махнул рукой.
— Это? Это наш «неуловимый Джо», — сказал он. — Мы не установили государственную принадлежность этого спутника. Впрочем, это не слишком важно, когда-нибудь дойдет очередь и до него. Мы даже рассмотреть его хорошо не можем. Стоит нам направить беспилотник для его исследования, спутник исчезает. Я уже обращался к Чамберсу, он делал запросы. Никто не признался, что запускал его. Похоже, штучка серьезная, раз никто его не признает.
— Поэтому и неуловимый? — спросил Круглов.
Ротман отмахнулся.
— Просто до него еще не дошли руки, — сказал он. — Не «Хаббл» же на него наводить? Придет время, мы его обложим, вычислим на появлении и захватим. Это вам в диковинку, Алексей Николаевич, старого «мусорщика» уже ничем не удивишь. Вы лучше скажите, действительно наша деятельность была предметом рассмотрения на последней Генеральной Ассамблее? Ума не приложу, за что такая честь.
— Ну, положим, вопрос рассматривался несколько шире, — сказал Круглов. Показная безмятежность Ротмана постепенно раздражала его. — Ставился вопрос об ответственности государств-носителей за засорение околоземного пространства. В числе прочих рассматривалась и ваша деятельность. Она, между прочим, несмотря на некоторые нарекания, в целом получила весьма и весьма лестную оценку. — Он искоса посмотрел на Ротмана и добавил специально для него: — На мой взгляд, не вполне заслуженную.
Ротман посмотрел на него исподлобья и с некоторым недоумением.
— Это почему? — хмуро поинтересовался он. — Алексей Николаевич, и вы туда же!
— Видишь? — Круглов увеличил изображение и отсек орбиты всех известных спутников, оставив только алые нити, бессмысленно и на первый взгляд весьма хаотично беснующиеся в околоземном пространстве. — Вот это «неуловимый Джо». И что, никто из вас никогда не задумывался, кем и когда этот спутник запущен? Если он запущен с Земли, то подобные изменения направления полета весьма трудно объяснить. Это было технически невозможно еще десять — пятнадцать лет назад. Выходит, спутник запущен не столь уж давно. Быть может, три-четыре года назад. Но почему тогда никто не признается в его запуске? По каким веским причинам?
Ротман недоуменно посмотрел на него.
— Боевой спутник? — Глаза его заблестели. — Вы думаете, это боевой спутник, кем-то запущенный в тот самый период, когда внизу начали разоружаться?
Эта отстраненность от земных жителей сразу бросалась в глаза. Не похоже, что Ротман чувствовал себя небожителем, которому безразлична судьба человечества, но кое-какие комплексы, безусловно, проявляли себя. Круглое отметил, что Ротмана необходимо отправить на психологический осмотр, причем в самое ближайшее время. Наполеончики на орбите КОСМОЮНЕСКО были абсолютно не нужны, как и дополнительные заботы, неизбежно связанные с ними.
— Возможно, — сдержанно сказал он. — Но тогда возникает вопрос, кем и в каких целях он был запущен? Наш компьютер анализировал орбиты спутников в привязке к местности. Таким образом мы пытались установить государство, которое его запустило, и определить задачи, поставленные перед спутником. И машина выдала совершенно неожиданный результат…
Он посмотрел на Ротмана.
Безразличие исчезло. Перед Кругловым сидел человек, нетерпеливо ждущий продолжения сообщения. Глаза Ротмана горели. Все-таки Круглов ошибался, перед ним сидел явный романтик, только замордованный работой администратора и уставший от повседневной и не всегда безопасной рутины.
