Тренер кивнул на стул, стоящий в углу, возле стола, а сам сел на микроскопический диван напротив. Диван, стол, на котором покоился ржавый электрочайник, и стул — это всё, что помещалось в маленькой комнатушке. Ну, еще шкаф, на котором были водружены все четыре кубка, которые выигрывала наша спортивная школа в различных состязаниях в прошлом. Не много, но в масштабах планеты и не мало. Я сел.
— Сеньор тренер, можно вопрос… Немного щекотливый?
Тот закинул ногу за ногу, смотря на меня с нескрываемым интересом. Он относился ко мне лучше, чем нейтрально, но в любимчиках я никогда не ходил.
— Насколько я понимаю, «щекотливый» — значит, по поводу украшений?
Я потрогал синяки на лице.
— В общем, да.
— Хм… Ну и чем могу помочь?
— Их много, сеньор тренер! — сразу выпалил я. — Человек десять! Они наваливаются все сразу, и я ничего не успеваю сделать! Все эти приемы, которым нас учат — чушь собачья! Это для одиночных маханий руками и ногами с одним-двумя, максимум тремя противниками! Или для татами, для ринга! Но не для боя с десятком-полутора отморозков!
— И что ты предлагаешь? — снова усмехнулся он. — Не учить тебя «маханиям руками и ногами»? А чему учить? Бальным танцам?
Я смутился.
— Нет. В смысле, учить… — я аккуратно подобрал слова, — Мне нужно научиться драться против нескольких противников одновременно. Такая техника ведь есть! — я скорее утверждал, чем спрашивал.
Тренер молчал, лишь напряженно смотрел мне в глаза, думая о чем-то своем.
— Мне не надо владеть ею на уровне костолома, крутого убийцы, спецназовца. Мне нужны только азы, чтоб защитить себя! Самое начало, базовые навыки, ничего более! Вы можете помочь?
Тренер думал долго. Налил из чайника в стакан воды, выпил. Затем поманил меня пальцем.
— Шимановский, слушай сюда… — шепотом произнес он почти в самое ухо. — Ты вроде обычный пацан, не провокатор, не стукач, только поэтому я с тобой разговариваю. — Он с опаской посмотрел на дверь и так же шепотом продолжил:
— Ты прав, такая техника есть. Именно для такой вот борьбы, когда их много и наваливаются сразу. Но…
Тренер тяжело вздохнул, словно борясь с собой — говорить или не говорить. Наконец, решился.
— Но изучают ее только в элитных подразделениях спецназа. Или в армии, но тоже в спецназе. Любое иное преподавание подобных дисциплин преследуется по закону. И преследуется жестко, вплоть до физического уничтожения ренегата. Ты меня понял?
— Но сеньор тренер…!
— Я сказал, Шимановский!!!.. — повысил он тональность, — …Что такую технику изучают только бойцы элитных подразделений! Они и только они! За пределами войск специального назначения ее преподавание карается смертью! Её знание — само по себе оружие, а её величество не любит, когда кто-то использует её оружие не по назначению! Что не ясно?
Я обреченно вздохнул. Наш тренер — очень крутой мужик. Как раз из того самого элитного подразделения. (Мы грешим на военную разведку, но по понятным причинам правды не знает никто, да и вообще об этом все предпочитают помалкивать, и пацаны, и другие тренеры.) И кто я такой, чтобы он подставлялся, преподавая мне запрещенную к использованию технику, да еще зная, что я собираюсь с ее помощью дубасить мальчишек в школе?
— Вот-вот, Шимановский! То-то и оно! — подтвердил он мои мысли. — Поэтому, если хочешь ее изучить, тебе нужно сначала выучиться в средней школе, затем отслужить хотя бы два года по армейскому контракту, и лишь после этого написать заявление о переводе в войска специального назначения.
— А раньше никак нельзя? — поднял я умоляющий взгляд. Я знал, что напрасно, тренер не пойдет навстречу. Он и так показывал мне раньше кое-что из не совсем легального арсенала, по доброте душевной. Но то — помощь полюбившемуся ему неудачнику постоять за себя, а то, что ему предлагаю я (точнее, прошу) — уголовное преступление. Даже не уголовное, а военное, что гораздо хуже.
— Можно, — неожиданно кивнул тренер и усмехнулся. Подлым таким смешком. — Если покажешь достаточно хороший уровень, я напишу тебе рекомендацию. Чтобы тебя изначально брали в спецвойска. Чтобы не пылиться два года в обычной казарме. Тебе до этого уровня осталось не так много, чуть нажми на занятия, и… Я помогу!
Всё ясно. Надежды нет. И перспектив в этом направлении искать не стоит. Если уж отказал тренер, относящийся ко мне более чем хорошо, другие просто меня пошлют.
— Спасибо, сеньор тренер. Я пойду?
— Да, иди, Шимановский! — тренер вздохнул с видимым облегчением. Я его прекрасно понимал.
Когда я уже стоял в дверях, меня настиг его окрик:
— Шимановский!
Я обернулся. Лицо тренера было извиняющимся, каким-то неуловимо виноватым.
— Этому, правда, учат только в элитных частях.
— Да, я понял. Извините, что побеспокоил.
— Не за что. Всегда рад помочь, если могу. Тебе же только посоветую больше заниматься. Вот в этом можешь на меня рассчитывать.
— Спасибо, сеньор тренер! — я грустно усмехнулся. — В моем случае тренировки не помогут.
И в подавленном настроении поплелся в душевую.
* * *
«Летучка» мне не понравилась.
Начать с того, что народу там было много, несколько сот человек, при этом «идейных», вроде нас — единицы. Основная масса — тупые «кивалы» — зашибающие деньгу студенты столичных ВУЗов. А что, время свободное есть, глотка, чтоб поорать, в наличии имеется, кулаками помахать желание — тоже. Дай таким «героям» выпивку и пару десятков империалов на рыло, они тебе не то, что «летучку», революцию организуют!
«Кивалы», как и следовало ждать, оккупировали все козырные места, откуда хорошо видно, и не стесняясь, орали, не давая послушать, что там с импровизированной трибуны говорят. Пиво при этом лилось рекой — даже нам с Хуаном Карлосом перепало, нахаляву, как «своим». Хотя, сомневаюсь, чтобы эти ребята за него платили из собственного кармана.
На мои длительные и настойчивые расспросы, что же за законопроект такой приняли, никто из поддавших студентов ответить не смог. А когда я прицепился с этим в десятый, наверное, раз, мне, «проклятому либералу», грубо посоветовали идти подальше.
Я и пошел. Подальше. От разгоряченной, доведенной до кондиции толпы. Схватил за локоть Хуана Карлоса и потащил поближе к трибуне. Не для того я угробил субботнее утро, чтобы так просто отступить! Уж что происходит-то обязан выяснить?
Хуану Карлосу было откровенно стыдно. Шел за мной молча, не сопротивлялся, чувствуя неловкость. Он рьяно болел за дело республиканской партии, и видеть такое свинство…
