Иветта хотела оставить все как есть. Криса уже не вернуть, и теперь они должны заботиться друг о друге. Если дать делу ход, то их могут обвинить в шпионаже и взять под стражу отдельно, а она не могла допустить даже мысли о том, что им придется разлучиться. Они могут до конца жизни никогда больше не увидеть друг друга. Иветта заявила Цзянго, что и так уже потеряла в жизни многое, чтобы потерять теперь и его.
По иронии судьбы, в конечном счете именно Иветта сделала секретную информацию достоянием гласности. Она потребовала большей прозрачности в отношении Компании, и особенно в отношении ее программы изучения ксеноморфов, заявив, что тайные исследования ставят под угрозу существование человечества. Согласно ее мнению, разработки нового оружия на основе чужих видов должны проводиться публично.
Она даже объявила Джерарда Маршалла, члена Совета Тринадцати, в преступлении, утверждая, что он, как глава «АрмоТеха», должен взять на себя ответственность за случившееся. В конце концов именно его приказы привели к гибели их сына, так же как и десятки других морпехов.
На какое-то время Танны прославились как смельчаки, посмевшие бросить вызов Компании. Как радикалы.
Затем они несколько раз чудом избежали смерти. На корабле, на котором они летели, произошла катастрофа – разгерметизация обшивки. Шесть пассажиров погибли, десятки получили травмы. Танны спаслись случайно, опоздав на ужин. Конечно, произошедшее назвали несчастным случаем – по крайней мере, так сообщили в новостях. При других обстоятельствах Танны бы в это поверили. Но Компания уже дышала им в затылок. Сначала их объявили страдающими от паранойи сумасшедшими, потом заявили, что они не так все поняли, затем им угрожали и пытались выяснить, как они получили секретную информацию.
Они пустились в бега и в конце концов очутились в «Аду».
– Это неважно, – сказала Иветта, вставая с кровати и одеваясь. – Что бы ни произошло, это далеко от нас. Это неважно.
Чем сильнее она настаивала, тем больше это обрывочное сообщение казалось важным.
Танны занимали несколько крохотных кают в рукаве стыковки «Ада», достаточно далеко от центральной части станции, чтобы никто из посторонних им не мешал. Каюты располагались в получасе прогулки по рукаву до центра или в трех минутах поездки на лифте. Обычно они ходили пешком. Несмотря на свои семьдесят с лишним лет, они поддерживали физическую форму и надеялись прожить еще десятилетия четыре.
Чем занять себя на эти годы, они еще не решили. На борту «Ада» они провели почти десять лет, и оба знали, что остаться навсегда тут не получится.
В вестибюле у входа в рукав они остановились, чтобы посмотреть на огромный голографический экран, который круглосуточно отображал состояние станции и ее обитателей. Среди обитателей «Ада» насчитывались регулярные постояльцы, которым совет станции предоставил статус резидентов и которые могли передвигаться почти по всей площади этой огромной конструкции. Были также гости, которых принимали с распростертыми объятиями, но за передвижением которых все время следили. На экране показывалась информация о прибывающих и улетающих. Следить за ней всегда было интересно.
Сегодня Цзянго вглядывался в экран с большим, чем обычно, вниманием.
– «Автономные исследователи-спасатели», – прочитала вслух Иветта. – Экипаж из четырех человек.
– Инди или пираты, – пояснил Цзянго.
– Точно, – Иветта махнула рукой, и изображение членов экипажа увеличилось. – У них даже есть своя форма.
Цзянго хмыкнул, но разглядывал уже другую таблицу, в которой перечислялись прибывшие за те последние восемь дней, что Танны не выходили в центр. Их было шесть партий. Четыре – жители местной системы, две другие – из района ближайшей норы, прилетевшие за последнюю пару месяцев. Один пиратский корабль и одна независимая горная экспедиция, собиравшаяся провести разведку на одном из многочисленных спутников системы.
Никому нет до них дела. И все же Цзянго беспокоился.
– Будет тебе, – сказала Иветта. – Раз уж ты отказываешься готовить ужин, даже несмотря на мое предложение, по крайней мере, купи что-нибудь.
Цзянго смягчился, и они вместе вышли в коридор и направились к центру станции. Как всегда, тут было оживленно – в широких помещениях, напоминавших площади, играли музыканты, а прохожие кидали им деньги. Кто-то слонялся туда-сюда, кто-то просто сидел на скамейках. Танны зашли в любимое кафе, заказали еду и кофе, а потом сели за столик и некоторое время сидели, не говоря ни слова. Только после того, как принесли их заказ и Цзянго налил себе кофе, он выразил вслух то, что было у него на уме:
– Думаю, нам пора убираться отсюда.
– Как-то уж слишком неожиданно.
Иветта помолчала и посидела немного, задержав чашку с кофе на полпути ко рту. Доносящийся снаружи гул голосов вдруг затих.
– Оставаться тут может быть опасно, – сказал он.
– Из-за какого-то обрывка донесения? Так это бог знает где, и к тому же у нас нет идей на тему того, что же именно там произошло. – Она поставила чашку на столик. – Может, лучше прекратить перехватывать сообщения? Добром это не кончится.
– Мы уже говорили о том, что нужно улетать, – настаивал на своем Цзянго, пытаясь найти оправдание своим страхам.
– Да, сто раз… Но разве мы не счастливы здесь?
Она слегка прикрыла глаза, потому что оба прекрасно знали правду, так что Цзянго даже не нужно было отвечать. Им уже никогда и нигде не стать по-настоящему счастливыми.
– Просто сама мысль, – начал он, откинувшись на спинку кресла. – Сама мысль…
Он махнул рукой.
«Меня волнует сама мысль о том, что это никогда не закончится, – подумал он. – Других сыновей и дочерей продолжают посылать на смерть по приказу Компании».
Он ненавидел Компанию всей душой. Но что значит ненависть одного человека?
Потом они поплавали на лодке и погуляли по зеленому куполу «Ада», который был добавлен к основной конструкции всего пару десятилетий назад, посмотрели голографический фильм в одном из нескольких кинотеатров. Во время прогулки они встретили знакомых и поболтали с ними, а также обменялись любезностями с парой незнакомцев – богатыми торговцами каравана, за сорок лет преодолевавшим расстояние от Солнца до Внешнего Кольца.
Обдумывая, где бы им пообедать в центре, они услышали знакомый звук. К «Аду» подлетал какой-то корабль, и переливчатая трель означала, что он до сих пор не опознан. Обычно маяки автоматически определяли тип судна, но на этот раз что-то им помешало.
Цзянго и Иветта присоединились к группе людей у одного из голографических экранов, собравшихся посмотреть новости скорее из любопытства, нежели от тревоги. Никто из них не казался напуганным.
