Монотонно звучали слова древней молитвы. С каждым ее звуком сила уходила из меня. Вытекала, как вода из дырявого сосуда. Я пытался пошевелиться, но уже не мог. С трудом открыл веки. Глаза слепли, расширенные зрачки уже не видели деталей. Каждая клеточка тела скорбела, адреналин зашкаливал. Сердце бешено гнало кровь, но все было тщетно. Становилось холодно. Сначала колодами замерзли ноги. Потом невидимый холод пополз выше, не оставляя надежды на спасение. Веки закрылись. Скоро и умерщвляющие слова отошли куда-то, – я уже не слышал их. Было мучительно, безнадежно больно – сердце стучало все реже, и я стал задыхаться, покрываясь потом. Возмущенная душа спешила покинуть оказавшееся таким ненадежным обиталище. Разрывая мне горло, она вырывалась наружу. На пике неимоверно острой боли я потерялся. А, может, просто умер… Или еще нет?
«Смерть для непосвященного – самая страшная тайна, – всплыл в сознании голос Ко Ца Хора. – И будет ею до тех пор, пока не оборвется нить жизни, и вы не пересечете границу… Смерть – это экзамен. Смерть – это трудный переход и рождение. Уснувшая в коконе гусеница не знает, что возродится красивой бабочкой… Смерть для воина-жреца – награда. И он с достоинством должен принять ее. …Воин-жрец должен всегда чувствовать присутствие Смерти. И помнить о ней. И в любой миг быть готовым к встрече с ней. И каждую дарованную минуту жить, как последнюю. Живи, как бессмертный, но готовься к Смерти, к закату каждого дня».
Слова Ко Ца Хора я понимал. Но сейчас не воспринимал ни умом, ни телом. Все во мне сопротивлялось.
Умереть здесь, чтобы родиться где-то там, в чужом теле, чтобы вновь умереть…
Я почувствовал, как болезненно натянулась нить моей души. Одновременно напряглось и конвульсивно дернулось связанное с нею тело. Сердце, силясь достучаться до сознания, отчаянно затрепетало. Тело хотело жить. Радоваться Солнцу. Жизни. Жизнь – это счастье, какой бы она ни была! Это понимание – почему оно пришло так поздно?
Словно из вечности, до меня долетел легкий шорох чьих-то мягких, но уверенных шагов. Так в джунглях на охоте крадется хищник к своей жертве…
Это была она – Смерть. Я отчетливо увидел ее, скользяще и неотвратимо приближающуюся из каменного прохода. Накидка с капюшоном, казалось, скрывала темную пустоту, которая густела по мере того, как крепло мое нежелание оставлять это тело. Вместо лица было что-то вроде маски, страшной своей тупой бессмысленностью. А она уже стояла надо мной у алтаря и улыбалась. Слегка издевательская, вечная протокольная улыбка. Сознание сжалось от неотвратимости происходящего.
– Я пришла за твоей душой, Паино! – обыденно произнесла она. – Ты готов уйти со мной в мир Вечных Теней?
И тут я окончательно понял, что совершенно не желаю умирать. Что мне еще рано в мир Вечных Теней.
– Ты хотел испытания Смертью?
– Да! – с нотками неуверенности ответил я.
– О, прекрасный юный Паино! Ты уйдешь со мной и никогда не вернешься на Фаэтон, – сочувственным голосом, с сожалением, странно диссонирующим с ее обликом, произнесло это существо. – Как ошибся ты, последний из Тату… А ведь твой час в книге Судеб еще не настал… Ты сам приблизил его. Поэтому я не могу быть с тобой доброй, светлой, милосердной, – зашептала она, отнимая последние силы. Я ведь со всеми разная…
Прежде, чем ночь сомкнулась надо мной, я уже равнодушно увидел, как, рассекая серебряную нить, блеснул в свете звезд ее стилет.
…Какая-то сила подхватила меня и понесла сквозь воронку ночи в звездную даль. Потом была планета. Странное помещение. В окружении яркого света и диковинных механизмов на белоснежном столе лежало тело мужчины, но не фаэта.
В его мертвое, серое, но еще теплое, чужое мне, омерзительное тело силой стали вталкивать мою душу. Она сопротивлялась. Она не хотела. Но ее заставили…
Часть третья. Последняя сказка
Глава 1. Планета Хиур. Паино приходит в себя в теле командиразвездолета «Тиджар» Драга Хорга
Я очнулся от резкого света множества ламп, на столе, под огромным прозрачным колпаком. Возле меня копошились какие-то странные механизмы. Чуть в стороне, в белом одеянии, стояли гуманоиды. Лица у них были хмурые и озабоченные. Причиной их беспокойства был я.
– Он пришел в себя, – услышал я издалека чей-то приглушенный голос.
– Это ошибка! Этого не может быть! – категорично и резко раздалось чуть ближе.
– Приборы показывают, что мозг и сердце работают, – радостно констатировал звонкий женский голос.
– Редчайший случай, – удивленно клокотал мужской баритон. – Он же был мертв! Долго! Я ничего не понимаю. Вы посмотрите на экран с последними показателями. Сердце остановилось, а мозг отмирал… И приборы были бессильны…
– Бывает и такое в нашей практике… – подытожил мужской голос. – Можете сообщить коллегам Драг Хорга, что он будет жить. Как – это уже другой вопрос…
С этого диалога и началось мое пребывание в ином мире, в ином теле. Но тогда я совершенно этого не помнил и не понимал. Отправляя меня на экзамен Смертью, жрецы храма Ши Тай, вселив мою душу и сознание в мертвое тело командира корабля Драга Хорга, вернули его к жизни. Меня же они лишили памяти прошлого, оставив в распоряжении только естественные и привычные во всех мирах навыки общения.
Я уже не был Паино, последним из Тату, а был командиром поискового звездолета «Тиджар» гуманоидной цивилизации Хиуров, в результате аварии потерявший память…
– Драг, дружище, ты узнал меня? Это я, Жли Трок, твой первый помощник, – вырвал меня из хаоса обрывков мыслей наигранно-бодрый голос.
Я остановил пустой, ничего не понимающий взгляд на вошедшем. Высокий, плотный, широкоплечий незнакомец с широкой, ослепительной улыбкой до ушей, одетый в темно-зеленое, плотно облегаемое тело одеяние, не вызывал в моей памяти никаких ассоциаций. Улыбающегося мне мужчину с выразительными серыми глазами я не помнил. Вообще я ничего не знал: моя память была стерильна.
– Не утомляйте его, – послышался надо мной чей-то властный голос. – Хорг пережил клиническую смерть, и в этом состоянии пробыл больше допустимого. Многие участки его мозга не работают. Он ничего не помнит… И, может быть, никогда не вспомнит.
– Как? Почему? Этого не может быть! Это мой лучший друг…
– Уважаемый Жли Трок! Примите мои искренние соболезнования. Поверьте мне, я знаю, что такое потерять друга… Он вроде бы жив, но для общения потерян. Это уникальный и тяжелый случай. Можно сказать, первый в истории всей нашей медицинской практики. Он слишком долго находился в состоянии клинической смерти. У тех, кого мы возвращали к жизни при более щадящих ситуациях, не было ни прошлого, ни настоящего. Мне искренне жаль и вас, и его. При всех заслугах Драга Хорга, его страховке и кредитном счете, остаток жизни он проведет в спецзаведении для умалишенных – закрытой больнице Лангаро. Его туда переведут завтра…
