Джейк потрогал горло сначала левой рукой, потом — правой, а потом — обеими руками сразу. Индикатор не прощупывался. Как ни ищи! А потом в состоянии пол-ной отрешённости медленно, очень медленно, опустился вниз, на табурет.
— Ведь он же был… — прошептал, глядя в пространство совершенно пустыми гла-зами. "Что теперь делать? Ведь без документов, без индикатора я и вправду никто! Попробуй теперь докажи им, что являешься курсантом Академии. И не просто во-енным, а гвардейцем Личной Императорской… Да что там Академия? Про то, что я есть такой, в этом мире, кому теперь докажешь? Даже паспорта ведь нет… Хоть бы с матерью как-нибудь связаться. Она бы придумала что-нибудь… Она общается со многими и знает многих…"
Джейк снова осторожненько, будто боясь обжечься, коснулся пальцами ямочки. Вот здесь, вот здесь она и была всегда, эта чёртова капсула! Сейчас же только кро-шечный прокол в коже, как иглой будто, и корочка запёкшейся крови.
— Ты знаешь, насколько тянет подобное вредительство? — спросил лейтенант, про-хаживаясь по комнате с заложенными за спину руками. Оба они, и лейтенант, и комиссар, не встречались в своей жизни с подобным. Комиссар так даже и не знал, что в его городе есть специалисты подобного уровня. Хотя в городе, конечно, как и во многих других городах планеты, да и на других планетах — тоже, есть отделение Всеобщей Информационной Сети, и "информаторов" в нём не меньше полусотни. Но чтобы там были такие умельцы!! А он всегда, сколько жил, считал, что "инфор-маторы" занимаются лишь телевидением, рекламой да связью с остальными горо-дами на планетах этой системы. А у них там, оказывается, свои тайны, свои дела, да ещё и неприкосновенность со стороны закона.
Джейк даже не слышал, о чём спросил его лейтенант, молчал и думал о том, что его ждёт теперь. Насколько он здесь застрянет в этой дыре, пока сделает себе новые документы? Ведь вся информация, так, со слов, требует тщательной проверки и подтверждения в департаменте. И это ещё хорошо, если из полиции выпустят сразу, без проблем. Какая тут армия может быть? В Гвардию бы вовремя успеть вер-нуться… — Конечно, это редкий, невиданный до этого дня случай. Но из статьи 115 второй части УК Ниобианской Империи следует: "За нанесение вреда службе Все-общей Информационной Сети, включая и материальный вред, следует наказание в десять лет тюрьмы"- продолжал лейтенант. Повернувшись, он почти в упор смот-рел на Джейка, ожидая его ответной реакции. Но тот сидел неподвижно, глядя куда-то в сторону огромными синими немигающими глазами. — Эй, парень, не переживай ты так! — усмехнулся лейтенант. — У нас в этом только городе таких, как ты, не мень-ше сотни. Живут без индикатора и не жалуются. Кто знает, может, и тебе повезло?! Мы ведь не знаем, что ты там сотворил, а теперь следы заметаешь. Может, ты мань-як-убийца? Или сбежал из психлечебницы? Так и быть, пусть это останется на тво-ей совести. Мы копаться в твоих мозгах не будем — не до того сейчас. И дело твоё в суд не передадим… Даже поможем, организуем тебе новую жизнь… Представля-ешь?! Новое имя, новые родители, новая работа… Всё новое! Как костюм с иголоч-ки! А ты тут — раз! — и сделаешь себе карьеру военного, а? Как тебе такая перспек-тива? — лейтенант наклонился, пытаясь поймать взгляд Джейка, но тут комиссар из-за стола поднялся со словами:
— Не трогай ты его, Сэм! Внеси, лучше, его имя в список добровольцев… Посмот-ри, сколько их там ещё нужно… Не хочу я объявлять всеобщую демобилизацию! Здесь тогда такое начнётся! И так все бегут, — комиссар вздохнул. — А этот, ничего, пусть воюет… А то нашёлся мне тут гвардеец Его Величества! Пусть, вот, теперь поглядит на армию своими глазами, подумает потом, прежде чем нести чёрт знает что. Давай, делай ему временное свидетельство, на медкомиссию, к парикмахеру — и в часть. Они там такого солдата с радостью возьмут… И без индикатора, — он по-дал лейтенанту папку личного дела и одновременно нажал кнопку вызова охраны. — Вези до места лучше в наручниках, а то вдруг буйный. Отойдёт — бежать кинется. Жалко. И так их мало, таких, дурачков, без роду, без племени. Если война начнётся, потом хоть перед родителями не отвечать…
* * *
День только начался, солнце ещё касалось макушек пальм, а тепло его лучей уже нагревало ткань мундира. Туман, белый и густой, как молоко, перевалил за столбы недостроенного забора, уходил в низину, к болотам. А с ним и гнус… Эти малень-кие прожорливые мошки с непомерным аппетитом. От них спасал только репел-лент, специально выдаваемый всем офицерам. Солдаты же спасались, кто, как мог, и иногда жгли костры, заваливая пламя свежей травой и ветками. Во время работы это спасало, но только в том случае, если сержант давал разрешение на подобную вольность. А в общем день обещал быть хорошим!
Лейтенант Барклиф, а за ним и сержант Торнтон шли по мощёному плитами пла-цу в сторону солдатских казарм. Сам лейтенант появился в части всего день назад, но ориентировался неплохо, и на ходу отмечал, где, что и как сделано, указывал на неполадки, намечал план предстоящей работы. Сержант еле успевал следом, посто-янно повторяя одну и ту же фразу:
— Есть, сэр! Слушаюсь, сэр!
— Плиты продолжить до самого забора, бордюры выбелить, — говорил лейтенант, указывая прутиком то туда, то сюда. Потом вдруг глянул сержанту в глаза и доба-вил строго:- Вон ту скамеечку, под деревом, убрать! Здесь не санаторий и не зона отдыха!
— Будет сделано, сэр!
— Где мои солдаты? — спросил лейтенант уже на ходу. — Когда построение? Во сколько, сержант?
— Через десять минут, господин лейтенант, — ответил Торнтон, думая с ужасом: "Этот здесь всех живьём съест! Съест и оближется! И где они только такого нашли? На Ниобе, наверное?" — В шесть тридцать по Единому времени, сэр!
— Хорошо, сержант Торнтон, — лейтенант сделал на фамилии особое ударение, про-изнёс её мягко, нараспев, будто хотел запомнить звучание каждого слога. — Я буду сегодня на построении.
* * *
В одну казарму, бывшую когда-то бараком, селили по тридцать человек. И вот теперь все они стояли перед зданием, вытянувшись в одну шеренгу. Тридцать пар-ней от восемнадцати и старше. Сержант уже выстроил их по росту, навёл мало-мальский порядок и дисциплину. Но всё равно уже на первый взгляд было ясно: это дети, вырванные из привычной для них жизни. Их и солдатами-то назвать стыдно! Сброд да отребье всякое из бродяг. Все, кого не жалко…
Капитан Моруэд так и сказал сразу: "Мобилизовать мужчин не будем! Этого не хочет наш бургомистр, да и люди воспротивятся. Всеобщую воинскую обязанность отменили лет сорок как… Какие из обывателя солдаты? Поэтому собираем таких, кого не жалко: из бездельников, из молодёжи. Той, что по улицам шляется. Конеч-но, с ними и посложнее будет, они дисциплины с детских лет не видели. Но это уже наша забота. Для этого нас сюда и перевели, на окраину цивилизованного мира. Как мы, офицеры, этих бродяг обучим, так они и воевать будут!"
