Андрей Ливадный - Первая Галактическая (сборник)

— Почему? — вырвался у Олега невольный вопрос.

Семен коснулся сенсора, увеличивая масштаб изображения. Красноватая конструкция, отснятая в волнах теплового излучения, поплыла навстречу наблюдателям, укрупняя подробности своего строения. Олег заметил на ее поверхности черное пятно неправильной формы, а спустя несколько секунд по его явному перемещению понял, что Сфера вращается вокруг оси симметрии.

Дождавшись, пока пятно окажется в центре информационного экрана, Семен остановил изображение.

— Это пробоина в обшивке, — объяснил он, указав на черное пятно. — Первый аргумент в пользу того, что строители данной конструкции либо покинули ее, либо погрузились в стадию регресса, иначе были бы заметны следы ремонтно–восстановительных работ. Второй аргумент в пользу моего утверждения — это отсутствие каких бы то ни было свидетельств о контактах нашей цивилизации с представителями иного разума. Семьсот лет экспансии в глубины спирального рукава Галактики фактически превратили наше одиночество в постулат, аксиому. Мы видим перед собой первое, и единственное на сегодняшний день ее опровержение, из чего я опять делаю простой вывод: существа, построившие Сферу, либо вымерли, либо перестали путешествовать в пространстве.

Олегу, к которому обращался Семен, оставалось только кивнуть. Логика собеседника показалась ему железной.

Семен перевел взгляд на изображение тускло–красного эллипсоида вращения и добавил:

— По результатам навигационных исследований можно смело утверждать, что курс пяти военных транспортов «Нибелунг», стартовавших в автоматическом режиме из обломков крейсера Земного Альянса, ведет именно туда, к Сфере Дайсона. Думаю, что на борту «Нибелунгов» могли сохраниться функциональные криогенные камеры или, — он обернулся к Олегу, — консервационные модули, как было в твоем случае.

— Что ты хочешь сказать этим? — на бледных щеках Таирова вдруг появились пятна румянца. — Если на борту «Нибелунгов» и остались живые, то они сволочи, отморозки, подонки!..

Семен, выслушав его гневную тираду, покачал головой.

— Война закончилась сто лет назад, — возразил он. — На стороне Альянса воевали такие же люди, как ты, Олег. Вас разделила не личная вражда, а вражда политических систем.

— Ну и что? Они убийцы!

Яна покачала головой и вдруг спросила:

— А ты — нет?

В первый миг Таиров буквально онемел.

— Олег, если ты хочешь остаться с нами, то должен понять — война закончилась, — негромко произнес Андор. — Все люди имеют право на собственную жизнь. Мы не навязываем тебе своего мнения, и ты волен поступать как хочешь, но, если решишь остаться с нами, ты должен будешь прекратить свою личную войну, которая сидит у тебя вот тут, — андроид выразительно постучал по своему металлопластиковому лбу. — Поверь, нам пришлось хлебнуть немало горя, прежде чем мы сумели понять, — противостояние бессмысленно, оно уничтожает души и разум, в конечном итоге заводя любого человека в моральный тупик.

Олег, слушая его, продолжал багроветь.

— А им вы тоже объясните это? — с вызовом спросил он.

— Надеюсь, — спокойно ответил Семен. — Вот посмотри, Олег, — он постучал ногтем по экрану, — перед нами величайшее чудо, загадка, можно выразиться, — тайна тысячелетий. Это с одной стороны. С другой, — он обернулся к экранам обзора и указал на обломки «Звездной Крепости», — дети, которым требуется срочная помощь. Скажи, разве два этих обстоятельства, сложенные вместе, не более достойный мотив для действий, чем обыкновенная ненависть к себе подобным?

Олег слышал его слова, но еще не был готов взвешенно принять их.

Отголоски прошлых чувств жили в его душе, и ему было неимоверно трудно в этот миг.

— Ты должен будешь принять решение в ближайшее время, — сказала Яна. — Мы не можем бросить криогенные залы под контролем обветшалой автоматики, питаемой истощенными энергосистемами. Нам придется интегрировать «Генезис» в разрушенные конструкции «Звездной Крепости», а это исключит саму возможность нашего скорого возвращения к обитаемым мирам.

Олег кивнул, отвечая этим жестом на ее последнюю фразу.

Он понимал их правоту, но понять и принять — это две абсолютно разные вещи.

Посмотрев на девушку, а затем на Семена, Олег вдруг с отчетливостью уяснил: в ближайшие часы ему придется сделать нелегкий выбор.

Сфера Дайсона

Когда машина Элен Райт вышла из тоннеля, вокруг по–прежнему царили красноватые сумерки. В багряных небесах повисло призрачное свечение, похожее на адскую ауру, обрамляющую видимый глазу контур орбитальной плиты.

Под ступоходами «Фалангера» отчетливо поскрипывал снег.

Элен не знала, та ли это орбитальная плита, что на их глазах заслонила своим краем старое, умирающее солнце, или за восемь часов, которые они провели в пронзающем толщу искусственного горного хребта тоннеле, над поверхностью Сферы уже сменился очередной цикл дня и ночи?..

«Впрочем, какая разница?» — устало и озлобленно подумала она, радуясь лишь тому, что им вообще удалось выбраться из этой чертовой трубы.

Тронув джойстики управления, Элен отвела свою машину на край скалистой площадки. Ветер, который в трубе достигал скорости до сотни метров в секунду, ощущался и тут. Исполинская труба втягивала воздушный поток с оглушительным воем, словно огромная, ненасытная пасть, и от этих звуков мороз драл по коже.

Еще недавно (в субъективном восприятии времени, конечно) лейтенанту Райт казалось, что нет на свете явлений, способных напугать ее до бесконтрольной дрожи, но восьмичасовая борьба с ураганным напором ветра настолько потрясла и измотала ее психику, что, оглядываясь назад, Элен нашла мужество признаться самой себе: никакая сила не загонит ее вновь под землю, в эту чертову аэродинамическую трубу, идеально подходящую лишь для одной цели — стендовых испытаний атмосферных истребителей…

Пока она предавалась мрачным размышлениям, в глубинах тоннеля появился колеблющийся проблеск света от плечевых фар второго «Фалангера».

Через минуту машина появилась из тьмы. Огромный сервоприводный механизм весом в пятьдесят тонн шел, заметно покачиваясь под ураганными порывами ветра. Четырехпалые отпечатки его ступоходов тут же заметал снег, принесенный бесноватым ветром.

Еще через несколько минут в глубине тоннеля вновь пробился желтоватый проблеск — это, преодолевая напор ветра, двигался один из «Хоплитов».