На этот раз он поставил сиденье спинкой к первому, чтобы его квадратная часть могла давить на рычаг. Сердито взревев, машина устремилась вперед и продолжала ехать все быстрее и быстрее. Чимал не стал смотреть ей вслед. Жужжание второй машины становилось все более громким, и он поспешил вернуться к отверстию с лестницей. Одной рукой прижимая к груди воду и оружие, он почти бегом взобрался по лестнице, помогая себе как мог другой рукой.
Он уже приготовился вступить в отверстие, когда внизу появилась другая машина. Затаив дыхание, он ждал, остановится ли она, жужжание ее делалось все более слабым, а потом пропало совсем. К тому времени, когда поймут, что он сделал, он будет уже далеко от этого места. Им не будет известно, каким выходом он воспользовался, а это значительно увеличивает его шансы на то, что ускользнуть удастся. Медленно он поднялся к небу наверх.
Выбравшись наружу, он почувствовал, что его согревают солнечные лучи. Потом ему сделалось жарко.
Во внезапном приступе страха он поднял голову и увидел, что сверху вниз на нем надвигается огромный горящий солнечный диск.
Некоторое время он стоял так, наполовину возвышаясь над отверстием. Ужас парализовал его. Но этот ужас быстро прошел, когда он понял, что жар не усиливается, а само солнце не подходит ближе. Оно, конечно, двигалось, но медленно, с таким расчетом, чтобы за полдня пересечь небо. Хотя оно и было горячим, но особых неудобств не причиняло, и у нею было достаточно времени, чтобы вовремя уйти с его пути. С рассчитанной скоростью он выбросил на голубую поверхность свою ношу и закрыл за собой крышку отверстия. Он старался держать голову так, чтобы солнечный свет не ударял ему в глаза, не слепил его. Потом с водой в одной руке, с оружием в другой он повернулся спиной к солнцу и направился к северу долины, за которой лежали тайные туннели Наблюдателей. Тень его, черная и очень длинная, протянулась далеко перед ним.
Теперь, когда он немного привык к происходящему, оно стало казаться ему очень волнующим. Он шел, испытывая огромный душевный подъем. Никогда раньше ему не приходилось идти по широкой равнине. Она стелилась перед ним и казалась бесконечной. С обеих сторон она слегка изгибалась. Над ним, там, где должно было быть небо, протянулся мир. Горы с острыми пиками громоздились по обеим его сторонам и тянули к нему свои острие пальцы. Под ногами его был крепкий камень, теперь он это знал, и его не беспокоило, что мир, в котором он вырос и кроме котором он не знал ничего еще несколько дней назад, висит над ним, подобно чудовищному грузу. Он был мухой, ползущей по потолку – небу и глядящей вниз на бедных пленников, пойманных в ловушку. Когда между ним и солнцем оставалось значительное расстояние, он остановился отдохнуть. Усевшись на голубое небо, он открыл контейнер с водой. Поднеся его к губам, он запрокинул голову и посмотрел на долину наверху. Пирамида и храм находились почти над ним. Он отложил сосуд, лег на спину, подложив руки под голову, и стал смотреть на то, что было его домом. Приглядевшись, он смог даже различить фигурки работающих в полях. Поля обильно колосились – скоро они будут готовы к жатве. Люди заняты своей работой и своей жизнью, даже не подозревая, что они в тюрьме. Почему? А их тюремщики – сами пленники в своих термитных туннелях. Какая же тайная причина заставляет их вести наблюдение и что означают странные слова девушки насчет Великого Создателя?
Да, он смог разглядеть крошечные фигурки, движущиеся по направлению к Квилапу. Интересно, могут ли они его увидеть, подивился он и понадеялся, что да. Что же они тогда могут подумать? Возможно, что он – какая нибудь птица. Может быть, ему следовало бы взять металлическое оружие и написать свое имя на небе, соскрести голубизну, чтобы был виден камень? Ч И М А Л – гласили бы висящие в небе буквы, и они не двигались бы и не изменялись. Пусть тогда жрецы попотеют и обьяснят случившееся!
Рассмеявшись, он встал и поднял свою ношу. Теперь ему больше, чем когда-либо, хотелось найти причину, обьясняющую происходящее. Должна же быть такая причина. Он пошел вперед.
Проходя над каменным барьером, замыкающим конец долины, он с интересом стал его рассматривать. Тот казался совсем настоящим, хотя огромные валуны выглядели отсюда безобидными камушками. За барьером никакой долины уже не было, только серый камень, из которого вырастали пики гор. Эти места были уже явно декоративными, рассчитанными на то, чтобы создавать иллюзию расстояния, ибо дальние пики были меньше тех, что находились ближе к долине. Чимал, твердо решившись узнать, что находится дальше, прошел над ними и мимо них. Он шел так, пока не обнаружил, что идет вверх по склону;
Вначале наклон был незначительным, но потом он сделался более крутым, так что ему пришлось пригнуться, а потом и вообще встать на четвереньки. Небо над ним искривилось в чудовищном изгибе, но добраться до ровного места он никак не мог. В приступе страха, решив, что он, может быть, навсегда пойман в ловушку этого бесплодного неба, Чимал попробовал забраться еще выше. Но он соскальзывал на гладком небе и съезжал вниз. Он полежал неподвижно, ожидая, пока пройдет страх. Потом он попытался обдумать случившееся.
Было ясно, что вперед он идти не может, но ведь он всегда может вернуться назад, так что нельзя считать, будто он попал в ловушку. Как насчет того, чтобы отправиться вправо или влево? Он повернулся и посмотрел на склон неба на западе, где оно поднималось, встречаясь с пиками гор наверху. Потом он вспомнил о том, как туннель под солнцем как будто изогнулся вверх, но все же остался ровным. В том мире, что лежит вне долины, должны существовать два понятия «вверх»: настоящий подъем и такой, что только кажется подъемом, а на самом же деле оказывается совершенно плоским, когда по нему идешь. Он взял контейнер и оружие и направился к горам высоко наверху.
Этот подъем был из числа тех, когда на самом деле не поднимаются. Ощущение было таким, как будто идешь по гигантской трубе, которая поворачивается перед тобой. Низ все время оставался у него под ногами, горизонт – упорно впереди. Горы, которые были над ним, когда он начал путь, теперь сместились на середину и маячили перед ним, подобно завесе. С каждым его шагом они уверенно уплывали вниз, пока не оказались прямо перед ним, указывая на него множеством гигантских пальцев.
Когда он подошел к первой горе, то увидел, что она лежит на боку против неба и доходит ему всего лишь до плеча! Удивляться он уже был не способен. Этот день сюрпризов притупил его чувства. Вершина горы была покрыта чем-то белым и твердым, очевидно, тем же материалом, из котором было сделано небо, только другого цвета. Он взобрался на вершину горы, распластавшейся по поверхности неба, и пошел вдоль нее. Он шел так до тех пор, пока не подошел к крепкого вида скале. Что бы это такое было? Он попытался вспомнить, как выглядит это место из долины, и полуприкрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться. Если смотреть от основания утеса за Заахилом, то можно видеть хребты огромных гор за долиной и ряд еще более отдаленных, огромных и высоких гор, таких высоких гор, таких высоких, что снег на их пиках лежал круглый год. Снег! Он открыл глаза и посмотрел на сверкающий белый материал. Он рассмеялся. Вот он сидит на снежном горном пике – если из долины его можно увидеть, то он, наверно, кажется чудовищным гигантом.
