— Ещё?
— Пока хватит. — Я придвинул тарелку к себе. — Пятнадцать минут прошло после того, как поели мои друзья?
— Почему спрашиваешь? — Не поняла моей поддевки Амели.
— Обычно столько ждут до наступления первых признаков отравления. — Я захихикал.
— Да ты… не удивлена, что ты попал в кутузку. — На этот раз она возмутилась на полном серьезе.
— Знала бы ты, в каких кутузках я бывал, и от каких личностей бегал. — Я попробовал на вкус клейкую массу с запахом овсяной каши. — Ну, что сказать, хорошего повара видно издалека. К сожалению, в тебе его не разглядеть даже в упор.
Амели таки швырнула в меня половником. Я непринужденно ушел с линии огня и поймал его за ручку.
— Ладно, прости, это я немного отомстил за твое поведение в тюрьме. Я люблю упражняться в сарказме, а женщины феминистского толка отличная мишень для этого.
— Я не феминистка, хотя поддерживаю их борьбу. Мужчины создали мир для себя и заставляют нас жить по их правилам. — Амели взяла из моих рук половник и бросила его в кастрюлю с кашей.
— А как же «шерше ля фам». Это же ваше французское народное мнение, что в каждом заметном событии можно найти женский след. Все в мире происходит из-за баб, куда вам еще больше прав и свобод? Хотя я в упор не могу понять, в чем вас ограничивают?
С улицы донеслась ругань Михаила. Амели кивнула на дверь.
— Иди, помоги другу, хватит точить лясы с женщиной.
— Ох уж эти командирши. — Я поднялся и направился к двери.
На вешалке висела куртка большого размера. Я накинул ее и вышел. Воздух снаружи ударил в нос морозом и потрясающей свежестью. Глубоко вдохнул и постоял на крыльце, слушая отборные маты следователя.
— Что у тебя, Михаил случилось? — Спросил я, надышавшись горной свежестью.
— Не пойму, то ли дрова у них дурацкие, то ли топор. Застрял насмерть в пеньке, ничего не могу поделать. — От головы и разгоряченного тела Михаила поднимался пар. — Попробуй ты.
— Ну, давай. — Я спустился и направился к тому месту, где он рубил дрова.
Возле Михаила уже набралось немало расколотых чурбаков. Древесина у них была красноватой, как у лиственниц, и даже казалась жирной на вид. Я поднял чурбак и понюхал. Запах напоминал хвою с обильными парфюмерными нюансами.
— Держи. — Михаил протянул топор, застрявший в полене.
На крыльцо вышла Амели и оперлась локтями о перила.
— Видная баба. — Шепотом произнес Михаил, рукавом вытирая пот с лица. — Это, наверное, нам первый бонус за хорошую работу.
— Это как посмотреть.
— А что тут смотреть, горы, уединение. Жаль, я женат, клятву давал, когда Мари заболела. Не в смысле жаль, что дал клятву, короче, от своей доли поощрения отказываюсь.
— Иди, попей чайку с овсяной кашей. — Отправил я его. — Амели знатная повариха. Измени жене в гастрономическом смысле.
— Да кормила она меня этой кашей. Обойный клей и то вкуснее.
— Не буду спрашивать, зачем ты его пробовал, но соглашусь, уж лучше самому приготовить, чем есть ее кашу.
— Гастрономическое самоудовлетворение. — Михаил поковылял в сторону бани. — Пойду, узнаю, разобрался Трой с печкой или нет.
Амели не сводила с меня глаз. Кажется, ей нравились мужчины, которые вели себя с ней нестандартно. Легкие издевки, сарказм, отсутствие европейской напускной учтивости вызывали интерес к моей персоне. Я взялся за рукоять топора, замахнулся им вместе с застрявшим поленом. Молниеносно опустил его обухом о здоровый пень, на котором рубились дрова. Полено хрястнуло и разлетелось на две половинки. Амели захлопала в ладоши. Я сделал реверанс с поклоном в ее сторону.
— А вы действительно очень сильны, Гордей. — Похвалила она меня.
— Это все правильная техника. Мой отец заставлял меня рубить дрова с восьми лет.
— Не принижайте свои способности, уж я-то много раз сдавала физо на работе и знаю, на что способны люди.
— Спасибо. С вашего позволения продолжу колоть дрова. Чем раньше наколю, тем быстрее истопим баню. У меня от вашего французского воздуха чесотка началась, жуть, как хочется помыться.
— А не надо по ночам по всяким подозрительным районам шариться. — Амели выпрямилась. — Пойду, поищу мыло.
Я помахал ей рукой и с упоением взялся за работу, по которой, как оказалось, успел соскучиться. Дела у меня шли хорошо. Когда Михаил и Трой появились рядом, выкопав в сугробе траншею до бани, они были удивлены результату.
— Ты тут до лета собрался жить? — Спросил удивленный Трой.
— Мало ли сколько придется. — Я воткнул топор в пень и распрямился.
Поясница отозвалась болезненными ощущениями. Трой набрал дров полные руки, Михаил тоже, ну и я не остался в стороне. Набрал сколько смог и отнес их к бане. Она совсем не походила на классические представления о русской бане. Во-первых, помещение было круглым. В центре стояла печь с котлом и большой каменкой. По периметру скамья с резной спинкой. Из стены торчали несколько леек, ничуть не лучше, чем во французской тюрьме. Хорошо, что здесь было чисто и пахло деревом, кажется, тем самым, которое мы рубили на дрова.
— Нормальная банька, только воду придется топить из снега. — Произнес Михаил.
— Без вариантов. Ты, Михаил, затапливай, следи за печью, а мы с Гордеем начнем носить снег.
Вскоре в бане запахло древесным дымом, затрещали чурбаки в печке, сразу же начало теплеть. Снег в баке растопился, и воды стало очень мало. Мы снова принялись его носить в баню.
— Не натопим так никогда парни. Давайте, ставьте ведра под дверь, а я буду забирать. — Посокрушался Михаил.
Погода стояла безветренная и пасмурная. Снежок медленно падал сверху. А по округе разносился ностальгически приятный запах деревенской субботы, когда все топили свои бани. Мы перенесли внутрь огромное количество снега. Перед баней образовалась целая площадь.
— Хватит. — Предупредил Михаил. — Через полчаса можно идти мыться. Надо дать задание нашей даме, чтобы заварила нормальный чай.
— Займись этим сам, иначе она заварит какой-нибудь веник. — Попросил я его.
— Ладно, уговорили, надо проверить загашники с продуктами.
— Я видел железные ящики на складе. Наверняка, продукты могли прятать в них от мышей. — Вспомнил Трой.
— Хорошая идея, надо проверить.
Мы пошли на склад. Как оказалось вовремя. Генератор начал чихать от недостатка топлива. Залили ему полный бак, затем отправились проверять металлические ящики, закрученные на болт, вместо замка. Раскрутили и ахнули. Тут было полно консервов, упаковок натурального сока, круп, алкоголя, соли, сахара и даже телевизор с «дивиди» проигрывателем. Старомодная штучка, но походу в горах телевидение не работало. В другом ящике лежала бытовая химия, шампуни, мыло, тюбики зубной пасты и прочие гигиенические принадлежности. Набрали полные руки всего и поднялись в гостиную.
Амели была удивлена нашим находкам.
— Я что, должна из этого приготовить еду? — Спросила она неуверенно.
— Ага, особенно из рома. Сами что-нибудь приготовим. — Посмеялся Трой. — Ты будешь у нас украшением стола.
— В смысле? — Подозрительно отнеслась она к его намеку.
— Боже мой, как сделать так, чтобы эта женщина не рассматривала наши шутки через призму внушенной ей ущербности. — Трой цыкнул и засмеялся. — Не шутить?
Амели покраснела. Видно было, что она немного не понимает Троя.
— Трой хочет сказать, что ты красива и нам этого достаточно. — По словам произнес я. — Мы сами приготовим и накроем стол.
Она смутилась еще сильнее.
— Но я тоже умею… кое-что… не надо думать, раз я европейка, то ем только чипсы и запиваю их колой. Мой конек салаты.
— О, салаты. Мой любимый салат, этот рецепт нашла Киана в интернете, делается быстро из сухариков, маринованной фасоли, соленых огурцов, лука и майонеза. Пальчики оближешь.
— Я такой не знаю. — Амели развела руками.
— Да тут и нет ничего для салатов. — Успокоил я ее. — Сейчас рис сварим, тушенку в него бахнем, вот тебе и праздничный обед.
