И вот подходил к концу четвертый день. Тюремный глайдер вынырнул из Лунманского прыжка и шел на маршевых двигателях. Наверняка красный карлик уже прекрасно виден на экранах обзорных локаторов. Но смертникам такого удовольствия не положено, хотя и содержали их, к удивлению даже бывалых уголовников, вполне прилично.
– Ужин!
Герметичные, из тонких листов титана, створки отсека разошлись в стороны, и несколько дежурных по камбузу повезли по проходу между двумя общими камерами тележки с большими кастрюлями. Одни раздавали пищу женщинам, другие – мужчинам. И первые, и вторые блюда выкладывались в продолговатые коробочки из непромокаемого картона, которые легко проходили между прутьев решетки. Из такого же картона были сделаны и разовые ложки.
За конвоирами следовали два старших охранника с готовыми для стрельбы парализаторами, причем установлено оружие было на болевом режиме. Если кто-то из смертников отказывался от еды или пытался отобрать порцию у сокамерника, то тут же получал парализующий разряд в нижнюю часть тела. А ходить после этого несколько часов под себя не хотелось даже смертникам. Поэтому все ели безропотно и неспешно, тщательно вычищая «тарелки».
Вообще, это было немного странно. Ведь если рассуждать логически, какая кому разница, как будет себя чувствовать смертник перед казнью – сытым или голодным? Но старший охранник в первый же день пути огласил:
– Нам наплевать на вас! Вы преступники! Но мы-то не звери и не желаем потерять самоуважение. Мы не хотим даже сомневаться в своей человечности. Понятно, что человечность не заключается в сострадании к таким подонкам, как вы! Но долг для нас превыше всего. И мы ни на секунду не перестанем выполнять возложенные на нас обязанности – до последней минуты и последнего параграфа нашего служебного расписания. А за непослушание имеем право и будем наказывать. Болью! Очень сильной болью! Каждый раз, когда кто-нибудь из вас позволит себе нарушение дисциплины, мы не задумываясь будем применять оружие. Положено вам есть – ешьте. Положено спать – спите. А если хоть кто-то нанесет телесный вред своему сокамернику, распну на дыбе и буду каждый час постреливать в самые болезненные места. Хоть женщину, хоть мужчину.
Поначалу даже Николай Матеус не обратил внимания на эти высокопарные слова. Пребывая в мрачной апатии, он намеревался не есть все эти дни перед казнью, чтобы потом с большим равнодушием встретить свой печальный конец. Но первый же болевой удар парализатора по ногам заставил его в дальнейшем съедать все выданное до последней крошки.
Отморозков, привыкших калечить своих товарищей по несчастью в камерных потасовках, здесь хватало, и многие пытались навязать свою волю окружающим силой и наглостью. Однако особо строптивые скоро успокоились, причем не только среди женщин, которым по природе полагалось вести себя спокойно, но и среди мужчин. И спрятаться было нельзя от справедливого наказания, потому что все происходящее в двух общих камерах фиксировалось в корабельной памяти. Утром старший охранник с полным равнодушием просматривал неприглядные сцены, выявлял виновных и недрогнувшей рукой производил выстрел – в первый раз целясь ниже колен, второй уже по коленям. А в третий раз, если нарушители продолжали упорствовать, стрелял прямо в живот или чуть ниже. На четвертую порцию пока никто не напросился.
Вот и сейчас все ели, настороженно поглядывая на середину отсека и прекрасно понимая: этот ужин последний. Дальше им оставят только сухой паек, сбросят отсек на красный карлик, и только тогда поднимутся решетки, разделяющие обе камеры – мужскую и женскую – друг от друга. Именно этот момент и ожидался большинством смертников со скотским вожделением. Полсуток падения – последние часы жизни для всего, что удастся получить от этой жизни. Отпетые преступники мечтали оторваться друг на друге, удовлетворяя свои самые низменные инстинкты. Вакханалия ожидалась с зубовным скрежетом как с одной, так и с другой стороны. Самые сильные особи открыто и вслух уже давно выбрали себе жертвы для насилия, и, к сожалению, женщины в этом жутком деле собирались бороться на равных с мужчинами.
Все несколько дней последнего космического путешествия Николай прислушивался к хвастливым рассказам и унылым жалобам других смертников лишь краем уха. Ему было на них наплевать. Он ни минуты не сомневался: все находящиеся здесь заслужили своей смерти! Все, кроме него, естественно. Но теперь в лейтенанте проснулось неожиданное любопытство, и он стал анализировать услышанные рассказы, сохранившиеся в его феноменальной памяти, рассматривая своих сокамерников и сопоставляя с имеющейся у него информацией.
Вот они – преступники Цейлеранской империи, именами которых последние месяцы пестрели сводки новостей и газетные заголовки. У этих отбросов человечества на лицах, обезображенных сейчас страхом предстоящей казни, явно написано: «Убивал, убиваю и убивать буду».
Самый жуткий среди них – бывший граф Гайс – устраивал охоту на похищенных детей в своем поместье. Его подручные – друзья Мерка и Сакус – любили преследовать своих малолетних жертв со старинными луками и музейными копьями. А вон то изворотливое существо с бегающими, косоватыми глазками – Соляк. Он наловчился похищать детей и целые семьи на другом континенте своей планеты и порой продавал графу деток вместе с несчастными матерями. Что творили кровожадные охотники с этими обезумевшими женщинами – и представить трудно.
Среди женщин-уголовниц особой агрессивностью отличалась Метакса. Она даже громогласно заявила, что первым изнасилует именно Николая Матеуса: слишком он ей понравился. А то, что он космодесантник, вызывало с ее стороны лишь новые насмешки. И надеялась она на себя небезосновательно: Метакса и по весу, и по комплекции превосходила приговоренного к казни лейтенанта, а по боевому опыту считалась одной из самых сильных претенденток на чемпионское звание этого года в боях без правил. Да и раньше пару раз эта груда мышц уже становилась абсолютной чемпионкой Цейлеранской империи. До столкновения с законом ей жилось лучше всех, но непомерная жадность подвела любимицу извращенной публики: Метакса решила урвать слишком много. Без лишних укоров совести передушила, как цыплят, нескольких крупных воротил игрового бизнеса вместе со всей охраной и набила деньгами два огромных чемодана. Только вот со своими трофеями скрыться так и не успела.
Рядом с ней сидит Гилана. Тоже легендарная личность: убивала крупных дельцов теневого бизнеса. Хотя Матеусу так и не было понятно, каких именно и по чьему заказу. Гилана пообещала сделать после поднятия решетки хоть что-то хорошее: изнасиловать Соляка. «Голубчик, я тебя так приласкаю, так приласкаю…» – авторитетно заявила она в самом начале путешествия. Говорила наемная убийца сквозь зубы, да и глаза ее слишком уж странно блестели, так что вряд ли этот косоглазый доживет до распластания…
