Ознакомительная версия.
Алан вскочил.
– Я лечу туда. Сейчас же.
– Постой, – остановил его Рилонда. – Сейчас ты улететь не сможешь, пассажирских рейсов на Декстру сегодня нет. Но завтра утром я сам собираюсь туда, на своем правительственном лайнере. Возьму тебя с собой.
– Тогда я поведу, – Алан сел обратно.
– Хорошо, – согласился Рилонда.
– Ты летишь на Декстру? – уточнила Гела, обращаясь к мужу.
– Да, – он повернулся к ней, – это было решено только что, на совещании, поэтому я не мог сообщить раньше. Понимаешь, единственный способ остановить войну, не дать ей разрастись – это убедить Ю-Тара прислушаться к требованиям оппозиции. Ведь объективно они вполне обоснованы. Такое ограничение в правах, которое терпит номийский народ, уже никак не сообразуется с реалиями современности. Ному нужна новая Конституция, способная принести, наконец, свободу этой цивилизации. И обсудить это с Ю-Таром, чтобы решить проблему не насильственным, а дипломатическим способом – мой долг.
– Я уверена, он услышит тебя, – улыбнулась Гела.
– Надеюсь… – он тоже улыбнулся ей с нескрываемой нежностью. – А еще надеюсь, что это не займет много времени. Несколько дней, не больше. Так что скоро мы вернемся.
– Хорошо, – Гела чуть заметно вздохнула.
– А откуда у повстанцев оружие? – вдруг поинтересовалась Айзук. – Ведь простые люди на Номе живут как в каменном веке. Они даже образования толком не получают, им даже Интернет запрещен!
Рилонда и Дайо переглянулись.
– Не обошлось без вергийцев, – предположил Дайо.
– Я тоже так думаю, – присоединился к его мнению Рилонда. – Тем более, что военные действия ведутся не где-нибудь, а именно в районе декстриниевых шахт… Похоже, вергийцы ищут способы не тратить много денег на закупки сырья для транспорта. Но оглашать публично такие предположения без точных доказательств мы пока не имеем права.
– Это конечно, – кивнул Дайо.
– Вмешиваться в жизнь чужой планеты – абсолютно в манере вергийцев. И если в сфере их интересов – природные ресурсы, они не остановятся ни перед чем. А развязать войну, обвинив правительство в зажиме демократии – давний беспроигрышный способ… – Рилонда горько усмехнулся, и на мгновение лицо его словно надломилось от боли. – Ненавижу войну… Бессмысленные, нелепые смерти людей в самом расцвете сил из-за чьих-то посторонних интересов… Людей, которые хотели жить, строили планы, были кому-то дороги… Кровь, слезы, страдания… Никогда не допущу такого ни для кого из атонцев.
– Ты не допустишь и для номийцев, – заверила Гела. – Ты лучший дипломат и все уладишь путем переговоров.
– Я сделаю все, что в моих силах, – ответил он и вдруг ободряюще улыбнулся. – Все будет хорошо.
– Надеюсь, – мрачно сказал Алан.
Уже давно поднялись на борт корабля и представились Алану бортинженер и стюард – оба молодые, веселые атонцы – а Рилонда все стоял снаружи, на стартовой площадке, и по телефону разговаривал с Гелой. И только когда вышедший из служебного здания диспетчер приблизился к нему и принялся что-то почтительно объяснять, кивнул, выключил телефон и вошел внутрь звездолета.
– Ты же полчаса назад попрощался с Гелой во дворце, – встретил его Алан.
– Ну да, – смущенно улыбнулся Рилонда. – Никак не привыкну расставаться. Пять лет мы вместе, и летаю я по делам довольно часто, и все равно каждый раз это мучительно…
– И не привыкнешь, – махнул рукой Алан. – Я вот тоже не могу… Ну ладно. Пора стартовать.
– Я пойду поработаю, – Рилонда достал свой компьютер. – Готовлю предложения для Ю-Тара по реформам, хочу еще подумать.
Он удалился в пассажирский отсек, а Алан аккуратно поднял лайнер на орбиту, еще некоторое время летел в обычном режиме, как предписывала инструкция, потом связался с бортинженером:
– Деформационный модуль готов?
– Да, господин пилот.
– Запускайте.
– Есть.
В носовой части заструился рассеянный бежевый свет, обтекая, обволакивая корабль; деформационный пузырь густел, уплотнялся, и вот уже полностью окружил звездолет однородной вязкой массой; на ее внешней поверхности посверкивали, как удары пульса, синие и алые искры.
– Готово, господин пилот.
– Хорошо, спасибо.
Алан настроил скорость на сверхсветовую величину. Разноцветные вихри вздулись, налились мощью, словно кровью, наполнились энергией; жерло космического пространства разверзлось в черную узкую воронку, затягивающую, увлекающую в себя; миллионы галактических объектов слились в вытянутые продолговатые вспышки, ореолом окружающие стены воронки, словно град из сияющих стрел устремлялся из ее центра. Проваливаясь в гигантскую бездну, разрезая бесконечную протяженность, лайнер мчался к дальнему краю Вселенной…
Алан откинулся на спинку кресла и расслабился: полет проходил в штатном режиме, все установки и узлы работали нормально. Пока никаких активных действий по управлению от него не требовалось, и он мог позволить себе немного поразмышлять…
Рилонда сформулировал совершенно точно, сказав: «не привыкну расставаться». И сам он чувствовал то же, каждый раз, когда кто-либо из них с Энитой должен был куда-то уехать. Как объяснить, почему люди не могут жить друг без друга? Как и какими путями для сердца среди многих миллиардов сердец во Вселенной вдруг находится такое, которое готово отозваться на любой порыв, любое сокровенное желание? Стучащее на той же частоте…
И этот резонанс, это созвучие зажигает в тебе большее, чем минутную вспышку – зажигает ясный, ровный, долгий свет, с которым жизнь становится прекрасной, полной, осмысленной, любимой… И через каждую встречу, каждый взгляд, каждое слово вновь и вновь проливается на тебя это счастье, как благословение Вселенной…
И, единожды познав эту гармонию, ты уже не можешь существовать без нее, нет для тебя другого способа бытия, кроме как – вдвоем, вместе, рядом; и ломкой гулкой пустотой терзает одиночество, даже вынужденное и временное; невозможность заглянуть в родные глаза щерится внутри страшным провалом в небытие. И время ничего не меняет…
Алан тяжело вздохнул: со вчерашнего дня, с момента, как он узнал о грозящей Эните опасности, мир вокруг словно притих, съежился, казалось, прислушивался к его единственной мысли: спасти ее. Прорваться сквозь космическую толщу, схватить, вырвать из войны, из этого людского безумия! Как можно скорее…
И этой одной-единственной, затмившей все другие, мысли, подчинялись теперь все его действия. С удовольствием он увеличил бы скорость еще в несколько раз, но это было уже невозможно…
Двенадцать часов в пути пролетели быстро, и корабль приблизился к Декстре на расстояние, с которого предписывалось движение с обычной скоростью. Алан скомандовал бортинженеру выключить деформационный модуль и сосредоточился на управлении в режиме предстоящей посадки. И вдруг близ орбиты красивой бело-голубой планеты неожиданно заметил странный чужой звездолет…
Ознакомительная версия.
