— Это наша планета? — громко спросил кто-то, и вопрос тут же подхватил гул недоуменных голосов.
Проверка координат, деловитая суета на несколько мгновений отсрочили ответ, но он все же прозвучал. Да, это Вожделение… Это их край, к которому они стремились сквозь миллионы лет изгнания… Изуродованное, оскорбленное Вожделение…
Планета вращалась, демонстрируя редкие алые пятна песчаных раздолий и древние каньоны, но страшными язвами изуродовали ее лицо влажные зеленые долины и синие океаны. Там, где неслись наперегонки юноши народа Элы по дорогам меж скал, привлекая силой, быстротой и ловкостью взгляды Матерей, ломко струились голубые нити. Вожделение словно пыталось прикрыть уродство вуалью — белыми облаками, не столь частыми, как над третьей планетой, но постыдно водянистыми.
— И мы шли столько лет, чтобы увидеть такое Вожделение?! — Отец Айла тяжело осел на камень.
Все потрясенно молчали.
Наконец раздался возглас:
— А что это?
Мальчик, из самых последних, вылупившихся во влажном болоте, указывал на россыпь искорок вокруг Вожделения. Да, это были чужие корабли. Не такие грандиозные, как Скала, но зато многочисленные. Они оживленно метались вокруг планеты и Сыновей, улетали вдаль, к другим небесным соседям.
— Сколько их… — пошептала Мать Ошшат.
Тысячи, а возможно, десятки тысяч крошечных кораблей создавали хаотическое, бурное движение радостной, молодой жизни.
— Что они сделали с нашшшей планетой…
Кто сказал, кто простонал это, Эла не разобрал. Его внимание привлекло возникшее на одном из секторов стены лицо нового хозяина планеты: первого вступившего в контакт с сородичами Элы. Он что-то говорил, раздельно, с неприятными рокочущими, влажными интонациями, а потом поднял вверх руки с раскрытыми ладонями.
— Они миролюбивы, — сказала Старшая Мать. — Но что они натворили…
— Видимо, это существа с третьей планеты, — сказал Отец Улу. — Когда мы улетали, они лазили на своей мокрой планете по деревьям. Наверное, они развили в себе разум, вышли в извечную тьму, а потом приспособили наше Вожделение под себя… Наполнили впадины водой, посадили свои влаголюбивые растения, изменили атмосферу. И мы… — Он замолчал, подбирая слова. Чудовищность происходящего невозможно было выразить словами.
— Нам нет теперь здесь места…
…Эла видел застывшее лицо Старшей Матери. На стене продолжал говорить новый житель их мира — он, тыча в схему системы, перечислял свои названия небесных тел. Указывая на четвертую от светила планету, он то и дело обводил вокруг себя рукой, словно желая сказать: «Мы тут живем!» Труднопроизносимый крик хищной птицы: «Марррр…» — и свист. Свист, похожий на голос змей из болотных джунглей. Так они называют нашу планету? Наше Вожделение?!
…Их планету. Их Вожделение. Их «Маррр» — и свист.
4Новые хозяева планеты на экране говорили и говорили на странном, влажном языке, с обилием долгих и вибрирующих звуков, а в многочисленных залах Скалы повисла трагическая тишина.
— Разве мы не попытаемся забрать у них наше Вожделение? — спросил кто-то из младших.
Отец Шела, хранитель памяти, внимательно посмотрел на молодого:
— Если ты бросишь возделывать террасу с цветами из темного кварца и придет кто-то, кто вырастит там ледяные пирамиды, разве не прав он будет, разве посмеем мы отобрать у того, кто делал, в пользу того, кто оставил?
Старуха Сишш молчала, и будто еще миллионы лет легли на ее лицо вдобавок к прожитым.
— Мы бросили тебя, мы искали лучшшшего, — прошептала она тише, чем струится песок меж ладоней, но ее услышали, потому что каждый жил той болью, что шелестели ее слова. — Мы раскаялись, мы вернулись, но у тебя уже другие дети, другие возлюбленные…
Она села, и искусственный разум Скалы, повинуясь желанию Старшей Матери, начал засыпать ее песком. Так всегда уходят из жизни оставшиеся; так уходили из жизни на Вожделении. Множество скульптур в честь занесенных песком выдающихся личностей возведено на планете, скромных и строгих памятников: каменных лиц, взирающих из песка… Сохранились ли эти символы ушедшего дня? Сохранят ли, если найдут, новые возлюбленные Вожделения наследство ушедших? Эла смотрел на расцветающую чужую, чуждую жизнь и не видел будущего.
Вожделение устало их ждать. Они летели десятки и сотни тысяч лет, чтобы увидеть перед собой чужое Вожделение.
…Эла глядел, как Матерей засыпает песком. Они ложились одна за другой, и ловкие смерчи накидывали слой за слоем сыпучую пелену на их тела. Он еще видел лица Матери-прародительницы, и Матери-первой-возлюбленной, и Матери Тиашш, и многих иных Матерей и Отцов, чьи глаза заметало само струящееся время.
Сестра стояла рядом, и в глазах ее горел огонек торжества. Эла чувствовал ее нетерпение развернуть Скалу и устремиться назад, к звездам и иным мирам.
Тогда он повернулся к растерянным — тем, старшим, кто не ушел, и к молодым своего поколения — и сказал:
— Наверняка где-то есть мир, похожий на нашу потерянную родину. Надо только искать и верить.
На его слова, разорвавшие тишину, оборачивались те, кто не успел уйти. Некоторые глядели пустыми глазами. В глазах других рождалась надежда.
— Нам будет тяжело, но это не конец пути. Мы отыщем на просторах Вселенной свое Вожделение.
…Скала разворачивалась, так и не ответив новым владельцам четвертой планеты, оставив их в недоумении от встречи с чуждым разумом и чужой печальной тайной. А Эла долго провожал взглядом Вожделение, закрывшее перед ними свои врата.
