Пока Торп хохотал, Лайинг повернулся к Барнвельту:
— Вопрос, конечно, сложный, Дирк, но другого выхода нет. А потом, раз уж вы в некотором роде являетесь тенью Игоря, разве вам не хотелось бы вернуть свое тело?
Тангалоа, ухмыляясь, словно толстый полинезийский божок, пропел:
— Вер-нись, вер-нись, вернись мое тело ко мне, ко мне!
Все, за исключением Барнвельта, рассмеялись.
— Нет, — произнес он с твердостью человека, который почувствовал, что его внутренняя линия обороны в любой момент готова дать трещину. — На Земле я могу прекрасно прожить и без «Игорь Штайн Лимитед», даже получше, чем сейчас…
— Погодите, — перебил его Лайинг. — Есть еще кое-что. Я совсем недавно разговаривал с Цукунгом из Отдела Расследований — так они действительно всерьез обеспокоены всеми этими делишками вокруг янру. Вы в курсе, как это коснулось Дио, и наверняка читали об убийстве Полемуса. Этот экстракт такой крепкий, что сотню доз можно в дырке зуба спрятать. Так вот, потом его сотню раз разводят, и на рынке вдруг появляются духи под названием вроде «Nuit d'amour» или «Moment d'extase».[2] С добавкой янру они действительно действуют так, на что намекают названия. Стоит женщине опрыскаться этим снадобьем, а мужчине разок его нюхнуть, как он превращается в круглого идиота — он у нее через обруч прыгать будет и ни на секунду не засомневается. Эффект почище, чем от осирианского псевдогипноза.
Но и это еще не все. Янру действует исключительно на потребу женщинам против мужчин, и, учитывая способ распространения этой заразы, Цукунг всерьез опасается, что через пару десятилетий женщины обретут полную власть над мужчинами.
— Не так уж это и плохо, — заметила миссис Фишман. — Лично я себя с удовольствием чем-нибудь таким опрыскала.
— Таким образом, — торжественно продолжал Лайинг, — вам предоставляется возможность спасти мужскую половину человечества от участи похуже смерти — или, по крайней мере, той, с которой вы знакомы благодаря своей матушке. Ну что, это уже посерьезней, а?
— Поразмыслите, — встрял Марлоу, — а вы уверены, что его матушка и впрямь не испробовала на нем это зелье?
Барнвельт энергично замотал головой:
— Нет, она на меня просто психологически давит, с самого детства. Да и зачем ей это? Я уже и так, как негр на плантации.
— Вот и удерите от нее, — заключил Лайинг. Вмешался Тангалоа:
— Ты ведь не хочешь, чтобы женщины поработили мужчин так же, как вы тут, на Западе, поработили женщин?
— Это сделает из тебя настоящего мужчину, — сказал Марлоу. — Любому в твоем возрасте, кто не был еще женат, требуется хорошая встряска.
— Вы получите реальные впечатления и опыт для вашего сочинительства, сказала миссис Фишман.
— Такие похождения хороши сейчас, пока ты молод и холост, — сказал Торп. — Мне бы твои годы…
— Мы увеличим вам оклад, — сказал Панагопулос. — При ваших расходах на Кришне вы сможете…
— Ты только подумай, каких невыразимых тварей там насмотришься, сказал Тангалоа. — Ты же сам не свой до всяких диковинных зверей.
— В конце концов, — сказал Лайинг, — мы же не предлагаем вам лететь на Один и жить с кислородной маской на физиономии среди всяких переросших насекомых. Местные жители действительно очень похожи на людей.
— Особливо, женского полу… — прокудахтал Тангалоа, очерчивая в воздухе некие округлые формы.
— Ладно, черт с вами, еду, — вырвалось наконец у Барнвельта, который прекрасно знал, что в конце концов они его все равно уломают. Разве много лет назад, еще мальчишкой, не мечтал он о подобных приключениях, обитая на ферме в округе Чатагуа? Вот и получил, что хотел.
— Джордж, — воззвал Барнвельт, — что мне теперь делать? Увеличить сумму страховки?
— Не переживай — все уже устроено, — откликнулся Тангалоа. — У меня уже забронированы места на «Эратосфен», который вылетает послезавтра.
Барнвельт выпучил глаза:
— Ты хочешь сказать… хочешь сказать, что вы действительно все это обстряпали заранее?
— А то! Мы знали, что все равно тебя уломаем.
Хоть Барнвельт густо покраснел и принялся что-то возмущенно шипеть, Тангалоа холодно добавил:
— Тебе долго собираться?
— Да как сказать… А что мне брать? Затычки для ушей?
— Просто обычные шмотки на пару месяцев. Я возьму камеры и прочее снаряжение, а остальное купим в Новуресифи. Нет смысла платить за перевес багажа, без которого можно прекрасно обойтись.
— А куда летит «Эратосфен»? На Плутон?
— Нет, перевалочная база для цетических планет теперь на Нептуне. А оттуда уже безо всяких посадок на «Амазонке» прямиком до Кришны.
— А что делать с матерью?
— Как что? Да ничего!
— Но если она узнает, то наверняка запретит лететь, а я не смогу с ней спорить. То есть смогу, конечно, да только все равно это без толку.
Тангалоа ухмыльнулся:
— Скажи ей, что собираешься прокатиться на яхте с этим своим приятелем.
— Хорошо. Скажу, что мы навестим прабабку Андерсон в Балтиморе. Тогда лучше сразу позвонить Прескотту: не хватало еще, чтоб все это выплыло в самом начале.
Высвободив из-под рукава наручный телефон, он набрал номер.
— Гарри? Дирк. Можешь оказать мне одну услугу?
Войдя в собственную квартиру, Барнвельт с великим облегчением обнаружил, что матери дома нет. Вне всяких сомнений, она отправилась в центр заниматься своим излюбленным делом — а именно превышением своего банковского кредита. С постыдной поспешностью он уложил чемодан, сердечно распрощался с котом, золотой рыбкой и черепахой и через полчаса на цыпочках прокрался наружу, чувствуя себя, как начинающий взломщик.
Но когда за ним захлопнулась входная дверь, в голове у него словно протрубила сигнальная труба. Ссутуленная спина выпрямилась: в конце концов, мужчина есть мужчина, повелитель собственной судьбы. Если все пойдет хорошо, до отъезда он с матерью не увидится. Он будет, впервые за тридцать один год собственной жизни, действительно сам себе хозяин.
Только вот правильно ли это? Его так и душили сомнения…
Так что, пока на метро и автобусе он добирался до квартиры Тангалоа, две стороны его натуры активно боролись между собой. А когда он вошел в дверь, сторона, вооруженная эдиповым комплексом, стала проявлять явное превосходство.
— Чего это ты как в воду опущенный, приятель? — поинтересовался Тангалоа. — Можно подумать, ты космотеист, у которого только что умер гуру! Ты что, всю жизнь собрался проторчать на Земле?
— Нет, — уныло согласился Барнвельт. — Просто совесть мучает. Хоть и во благо, но мы наврали, и эта ложь сидит теперь на пороге нашего предприятия. Наверное, мне все-таки лучше позвонить…
