— Странная штука, — начал он, — это очень похоже на...
Конец фразы замер на губах Трэвиса, потому что Лоример пришел в себя. Он был в ужасе. Он рванул через всю комнату с истеричными криками.
— Я не позволю убить себя, — заорал он. — Это безумие не сойдет вам с рук!
Трэвис и Хартли двинулись к нему, но подножка Хартли и апперкот Трэвиса запоздали. Удар уже был нанесен. Лоример опять потерял сознание, но теперь уже из-за яркого света, заполнившего экран. Всё остальное погрузилось во тьму. Магнитоскоп умер. Дрожащие пальцы Лоримера успели отключить половину устройств на панели управления. Медленно замигали аварийные огни, но измерительные приборы всё еще не могли успокоиться, особенно те, которые были связаны с магнитными цепями. Резкое отключение электроэнергии привело к возникновению маг- нетронных возмущений, которые обычно продолжают действовать на протяжении нескольких минут.
— Восстанови сверхзвуковые волны, если сможешь, — процедил Трэвис сквозь зубы. — Похоже, мне придется сажать эту птичку вслепую.
Он выругался, пытаясь вспомнить все подробности топографии, которые изучал. На обдуманные решения времени не было. Альтиметр показывал высоту в один километр, и они быстро снижались. Прежде, чем он успел взять корабль под полный контроль, по нижней части корпуса уже заскрежетали верхушки деревьев. Корабль подался вперед и начал падать. На секунду показалось, что он выровнялся, но он лишь продолжал свободное падение. Затем последовал удар, и их путешествие закончилось. Лениво перекаты
ваясь, корабль заскрипел и остановился. Трэвис и Хартли сидели в тех углах, куда их отбросило, и прислушивались. До их слуха доносился равномерный плеск воды под килем и стук дождя по крыше.
— А вот и Венера! — криво усмехнулся Хартли.
— Ага, — буркнул Трэвис, поднимаясь на ноги. — Похоже так. Надо установить маяк. Я осмотрю оборудование.
— Мрачное место, — прокомментировал Хартли.
Когда он вернулся на корабль, то был по грудь вымазан грязью. Позади него виднелась стена горячего дождя, который превращался в пар, едва коснувшись земли. Чуть позади виднелся краулер, забрызганный грязью по самую кабину. Журчащие потоки воды неслись мимо него к более крупной реке, рев которой доносился издалека. Видимость ограничивалась пятью ярдами. Дальше был только жуткий желтоватый свет, плотность которого была одинаковой, куда ни посмотри. Влажность и удручающая полутьма были отличительными чертами Венеры.
— Что снаружи? — спросил Трэвис.
Успокоенный Лоример выглядывал из-за его плеча.
— Деревья, в основном. Удивительные деревья, — сказал Хартли. — Калифорнийские секвойи — это побеги по сравнению с этими деревьями. Если нам нужна органика, то она у нас есть. Тень здесь никакой роли не играет, потому что свет и так рассеянный. Между большими деревьями растут другие, поменьше, с фруктами, похожими на дыни. А под ними — густая поросль. Ужас. Идти очень трудно. Я рад, что нам не придется изучать эту планету дюйм за дюймом.
— Тогда лучше начать с «Мэгги», — сказал Трэвис. — Лоример помог мне установить ее. Все, что нам теперь нужно, это пантограф и твой профессионализм.
Хартли смыл большую часть грязи и направился за Трэвисом к люку, ведущему на крышу. Инструменты были разложены на плоской части крыши, укрытые от ливня наспех натянутой парусиной. Рядом стоял прибор, предназначенный для приёма данных о рельефе, которые будет передавать ему «Мэгги». Это был трехсторонний прибор с открытым верхом, состоящий из пластин, выполненных из прозрачных синтетических кристаллов. Трэвис зафиксировал манипуляторы пантографа на узлах, закрепленных на одной стороне магна- ра, и подсоединил к ним иглы. Когда он закончил приготовления, пантограф превратился в построительный прибор.
— Без «Мэгги» мы бы пропали, — сказал Трэвис, посматривая на стены воды, окружившие их со всех сторон. — Люди Дрисколла взяли с собой огромное количество инфракрасного оборудования и болометров, но с ними проводить съемку на такой местности будет очень непросто. Что...
Корабль под ними заскрипел и задрожал так, что у них застучали зубы. Чтобы не слететь с крыши, им пришлось хвататься за распорки. Землетрясение, хоть и мощное, оказалось недолгим. Оно сошло на нет после ряда толчков и вокруг вновь наступила тишина — если не считать шум рек и дождя.
— Запиши время толчков, — крикнул Трэвис Лоримеру, который сидел в корабле.
— Я готов, — объявил Хартли, быстро забыв о землетрясении и возвращаясь к прибору. — Давай проведем первую
попытку точно. Они будут принимать наши последующие расчеты охотнее, если мы сразу покажем им, на что способны. Я начну с нижних слоев изверженной породы и буду постепенно продвигаться вверх. Используй для этого черный цвет.
Трэвис наполнил иглы пантографа дегтеобразной массой, которая, высыхая, мгновенно твердела и превращалась в черное стекло. Это должен был быть гранит. Для других пород у него имелись другие цвета: темно-красный — для песчаника, оливковый — для сланцев, грязно-желтый — для известняка и т.д. Хартли включил питание.
Чтобы заложить основу для их работы, «Мэгги» понадобился час. Манипуляторы пантографа двигались взад- вперед под руководством оператора, накладывая цветной пластик на уже существующие слои. Там, где жерла вулканов переплетались, а таких мест было много, Хартли увеличивал напряжение, чтобы ускорить продвижение медленного излучения, ведь если прибор был настроен на базальт, то электромагнитные лучи будут отскакивать от ближайшей поверхности. Двум исследователям Венеры нужны были знания и опыт, но в итоге они были довольны результатом.
В ящике находился макет диорамы окружающего их ландшафта — пока что голая земля, на которой они стояли. Можно было пройти вокруг прозрачного ящика и увидеть, насколько глубоко залегала магма, и как пласты горных пород перекручивались, загибались и сжимались над ней. Это была мечта любого геолога, ставшая реальностью. Если бы их интересовали полезные ископаемые, то им всего лишь нужно было правильно настроить уровень излуче
ния и выбрать подходящий цвет. Если бы кто-то захотел поспорить с ними, то буровая установка достаточно быстро подтвердила бы их догадки.
Хартли остановился, чтобы перекурить, однако влажный табак плохо тянулся. Исследователь немного изменил настройки и вошел в слой почвы и грязи, покрывавший коренные породы. Ближе к морю слой наносного ила становился толще.
— Послушай, — сказал Трэвис, — нам приходится мириться с тем, что тень корабля дала своё изображение, но что это за штука там вверху?
Он указал на узкий клин на поверхности модели. Он был пустым, что означало, что там не было зарегистрировано никаких сигналов. Кроме формы, у него не было ничего общего с конической дырой в центре модели. В центре модели находилась тень корабля, потому что ни один магнетрон не смог бы пройти через такое большое количество стали. Пантограф смог создать лишь пустой конус, по форме напоминавший верхнюю часть космического судна.
Хартли внимательно осмотрел клинообразную пустоту.
— Может быть, это морена. Кто его знает, может быть, здесь когда-то были ледники. Установи черный и я проверю на гранит.
Результат удивил его.
— Интересно, — пожал плечами Трэвис. — Ни вода, ни лед не могли оставить такие обломки, и я не понимаю, что за сдвиг мог вызвать подобное.
На месте пустоты был гранит, но в очень неестественной форме. Это была неизвестная до сих пор форма отло
жения — гранит лежал тонкими плитами. На модели их толщина не превышала толщины бумажного листа, означая, что на самом деле они были не толще одного ярда. Наличие этих листов противоречило типу трещиноватости гранита, к тому же положение их было крайне необычным. Они лежали в ряд, рядом друг с другом, хотя иногда между ними было значительное расстояние. Это напоминало тайный ход, который иногда огибал низкие холмы, а иногда проходил прямо через них.
