Теперь, прорвав первый заслон несовместимости, он с чудовищной для человека скоростью обновлял свое программное обеспечение, а заодно выкачивал все базы данных, будьте подборки новостей, архивы, публикации, частные объявления или деловая информация в сети.
Даша сидела рядом, терпеливо ожидая, пока Хьюго закончит работу. У нее не было никакого дальнейшего плана действий. Не владея информацией, она казалась сама себе слепым котенком, который, едва появившись на свет, беспомощно тычется в стены корзины в тщетных поисках несуществующего выхода.
За этим занятием их едва не застал Анри.
Открыв дверь полученным у охраны кодовым ключом, он оказался в маленькой передней.
Оглядевшись и не заметив признаков человеческого присутствия, он прошел прямо в комнату, которая служила одновременно гостиной и столовой. В этот самый момент, заслышав шум, Хьюго выдернул разъем из компьютерного терминала, грубо оборвав связь с удаленным доменом сети, и отступил в угол, отвернувшись лицом к стене, как и стоял за несколько дней до этого.
Даша, не успев погасить терминал, села на край кровати, схватив первый подвернувшийся под руку журнал, которые аккуратной стопкой лежали в нише туалетного столика.
В проеме дверей появился Анри.
Бейкер остановился, глядя на хрупкую фигуру Даши, что, опустив плечи, сидела спиной к нему, поглощенная, как казалось, чтением иллюстрированного рекламного проспекта какой-то косметической фирмы.
Откровенно говоря, Бейкер не знал, как вести себя с ней. Задание Джедиана тяготило его. Однако, простояв несколько секунд в дверях, Анри вдруг устыдился собственной робости и даже мысленно разозлился на самого себя.
Вообще в душе Бейкера происходили странные вещи. Он чувствовал, что меняется, но сам не понимал, в какую сторону.
…Накануне вечером, вернувшись домой, он просмотрел через компьютер состояние собственного счета и не поверил глазам.
Там, где полгода назад присутствовали в лучшем случае трехзначные цифры, в которых выражалась его заработная плата, сейчас, словно по мановению какой-то сатанинской силы, оказалась сумма в полмиллиона кредитов.
Поначалу Анри опешил. Не поверив себе, он решил, что его компьютер дал сбой, соединившись не с тем адресом, но повторная попытка вхождения с соблюдением всех известных лишь ему паролей доступа привела к возникновению на экране той же самой астрономической цифры.
Кровь ударила в голову Бейкера. На секунду ему даже стало дурно.
Первым его позывом была мысль о том, что нужно разыскать Джедиана Ланге, — не ошиблась ли его учетная машина при перечислении денег, но, поразмыслив, вдруг понял, что это не что иное, как коренной переворот в жизни…
Его покупали, вместо того чтобы убить.
Вдруг, обессилев, он откинулся в кресле и долго сидел, не решаясь поднять глаза на экран монитора.
Это нужно было как-то понять… осмыслить!
Рука Анри машинально потянулась к низкому столику, что уже давно занял свое место между терминалом компьютера, сферой интервизора и креслом.
После согревающего душу глотка Анри почувствовал себя немного лучше.
Но все равно где-то на дне утопленной в алкоголе и измотанной страхом души еще ползал червячок сомнения…
Что будет дальше, если он безропотно подчинится, примет деньги, а значит, сознательно взвалит на свои плечи всю полноту ответственности за то, что творит под руководством господина Ланге?
Он опять ухватился за одну из стоящих на низком столике бутылок, скорее машинально, чем из-за потребности пить.
Выбор между смертью и деньгами после второй опрокинутой в себя рюмки стал совершенно очевиден…
В этот момент Анри еще не осознал истинной величины той суммы, что выражали пять крупных, жирных нулей, но его сознание, раскрепощенное алкоголем, уже перескочило через какую-то планочку, что много лет висела над головой молодого ученого, подспудно сдерживая его амбиции.
Он привык к определенному социальному положению, которое диктовало довольно скромные жизненные перспективы, и вот…
Будучи студентом, бедным, но достаточно веселым и жизнерадостным парнем, Анри в своем кругу не раз высказывался о том, что деньги способны менять лишь людей заведомо низких, морально готовых к таким переменам. В его памяти еще не совсем истерлись события недавнего прошлого. Когда ты беден и энергичен, весь мир кажется несколько не таким… Остро переживается несправедливость. Критерии жестче, наивнее и… человечнее, как ни странно. Но сейчас Бейкер меньше всего был расположен вспоминать и анализировать свою студенческую юность, потому что жизнь внезапно пошла вразрез с этой памятью…
Утром, проспавшись, он уже вполне трезво осознал, что так и не сообщил Джедиану Ланге об «ошибке»…
Ее не было. Его купили, и он принял это.
Выйдя из дома, потому что не мог сидеть на месте, переваривая столь потрясающую перемену в собственном благосостоянии, он внезапно поймал себя на том, что, опьяненный радостью… нет, каким-то детским, щенячьим восторгом, он вдруг напрочь забыл все — свой страх, муки совести, подавленность… Возможно, что это была лишь временная эйфория, но Анри с досадой отмел все возражения внутреннего голоса, потому что не желал возвращаться в то состояние подавленности, в котором пребывал несколько последних месяцев своей жизни.
Сейчас Анри чувствовал нечто совсем иное… Если не весь мир, то, по крайней мере, огромная его часть легла к его ногам…
Все это дал ему Джедиан… Человек, в котором он, вероятно, крупно ошибся, ожидая от того неминуемых неприятностей. Просто Ланге обладая незаурядным умом и столь же незаурядной волей. Он знал, что и зачем делает.
Анри, медленно прогуливающийся по одному из центральных тоннелей уровня, чуть в, стороне от людского потока, чувствовал, что совершенно запутался, заблудился в собственных ощущениях. Голова работала плохо — вчера он умудрился здорово набраться. Немного поколебавшись, он все же свернул на традиционный маршрут, который, как все дороги, что ведут в Рим, неизбежно оканчивался каким-либо баром.
Однако против обыкновения в этот день все шло не так, вкривь и вкось, и даже выпивка не принесла ему должного облегчения.
Через пару часов, завершив свой вояж и оказавшись на улице, возле остановки межуровневого сообщения, он вдруг испытал острый приступ одиночества. Неразделенная эйфория стала отдавать заметной горечью.
Хотелось забыться, но пить дальше он уже не мог…
Именно в этот момент Анри вспомнил о задании, что дал ему Джедиан. Количество выпитого компенсировало недостаток смелости.
