— Возможно, но за это время мы успеем завершить эвакуацию.
— В границах силового поля открыто восемь дополнительных червоточин, — сказал Найджел Шелдон. — Эвакуация Аншана займет еще не больше трех часов.
— А остальные планеты? — холодно спросила Дой.
Она уже вполне оправилась после шока, вызванного гибелью космических кораблей.
— Применение электронного оружия оказалось достаточно эффективным, — вступил в разговор РИ. — Оно замедляет продвижение уже высадившихся чужаков. Им приходится физически уничтожать узлы киберсферы один за другим. Тем не менее последующие высадки десанта внушают беспокойство.
— Каким образом? — спросил Уилсон.
— При помощи скрытых датчиков мы изучили технику, которую они выгружают в нескольких мирах. Похоже, что это оборудование для создания переходов, которые позволят чужакам открыть червоточины непосредственно на поверхности планет.
— Если они откроют переходы на планетах, остановить нашествие мы не сможем, — сказал Найджел.
— По сути говоря, мы ничего не добились, — сделал вывод Уилсон. — Мы не смогли заставить их отступить ни на шаг. Вспомните хотя бы о состоянии климата в атакованных мирах.
— Неужели их придется оставить? — воскликнула Дой.
— Скорее всего, да.
— Нас растерзают на части, — сказала она. — Сенаторы не только вышвырнут всех нас, но и отдадут под суд.
В виртуальном поле зрения Уилсона появилось сообщение: «Не надо, она этого не стоит». Идентификация кода указала отправителем Анну.
— Мы не представляли, насколько это будет ужасно, — негромко произнес он.
— Нет, представляли, — возразил Дмитрий.
Уилсон снова обратился к полупрозрачным проекциям планет. Киберсферы каждой из них обозначались пульсирующими золотистыми линиями. Вокруг районов высадки праймов разлилась сплошная чернота, постепенно затоплявшая золотистую сеть.
— У нас больше нет никакого действенного оружия против них, — сказал Уилсон. — Остается только отступить и произвести перегруппировку.
Он сделал глубокий вдох, но слабость не смогла прогнать даже дополнительная порция кислорода. Ни одна война в истории человечества не ознаменовалась такими огромными потерями в самом своем начале.
— И в этом виноват только я. Дмитрий прав: мы всё знали, только не хотели в это верить.
* * *
Капитан Дювуа прислушался к гулу вентиляторов, старательно отсасывающих едкий дым из капитанской рубки «Отчаянного». Боевому кораблю повезло: последний залп энергетических лучей почти пробил силовую защиту корпуса. На данный момент они отделались лишь парой незначительных пробоин, которые сильно мешали работе корабельных систем. Демпферы показали себя с наилучшей стороны, но даже сверхпроводники были не в силах сгладить выбросы от мегатонных ядерных взрывов. Истощение защиты заставило его вывести корабль в гиперпространство, чтобы уйти от несущихся в их сторону ракет праймов.
— Дерьмо! — проворчал он, когда корабль вышел за пределы орбиты Аншана.
Виртуальный обзор показал частичное самовосстановление корабельной электроники. Но дублирующих цепей почти не осталось, и еще одной мощной атаки, если вернуться в зону боев, им не выдержать. А кораблям и ракетам праймов не видно конца.
Четыре иконки связи с другими кораблями мигали красными огоньками, говорящими о неисправности.
— Доложи ситуацию, — крикнул он Дону Лантра, следящему за приборами.
Дон обратил на него усталый взгляд.
— Только что потерял сигнал с «Неустрашимого». Кроме нас, никого не осталось, босс.
Жану хотелось разнести кулаком панель управления, что не только не помогло бы, но и оказалось нелегко выполнить в условиях свободного падения. Он был знаком почти со всеми членами экипажей. На Высоком Ангеле они держались все вместе, как единое братство. Теперь он сможет их увидеть только после процедур оживления. Но и это не смягчало горечи. Процесс займет долгие годы. Если только Содружество столько продержится.
На виртуальном экране вспыхнула иконка связи адмирала Кайма.
— Жан, какова ситуация на корабле? — спросил Уилсон.
— Положение стабилизировано. Еще немного — и мы сможем выйти против них еще раз.
— Нет. Возвращайтесь на Высокий Ангел.
— Но у нас осталось еще семь ракет.
— Жан, на подходе еще пятьдесят кораблей. Вы проделали грандиозную работу, сделали все, что смогли. Эвакуация почти завершена.
— Вы покидаете Аншан?
— Мы должны это сделать. Эвакуируются все атакованные миры.
— Нет. Все? Но надо же что-то сделать. Нельзя отдавать им победу. Сегодня это двадцать три мира, а завтра они захватят сотню. Мы должны дать им отпор.
— Мы уже дали им отпор, Жан, и добились определенных успехов. Вместе с другими кораблями вы выиграли бесценное время для Аншана. Но «Отчаянный» — единственный оставшийся боевой корабль, так что возвращайтесь на базу, пополните запасы для следующего сражения.
— Успехи? Не думаю, чтобы мы чего-то добились. Дмитрий прав: надо было пройти через червоточины и ударить по ним с противоположной стороны.
— Ты и сам понимаешь, что мы не могли на это пойти; они слишком хорошо защищены. Мы отыщем звезду, где они устроили свою базу, Жан. И тогда нанесем удар. Ты будешь командовать целой эскадрильей.
— Сколько же времени пройдет до создания этой эскадрильи, адмирал?
— Столько, сколько потребуется. А теперь возвращайтесь на базу.
— Есть, сэр.
Мысленным приказом он ослабил ремни безопасности и напряг мышцы, заставляя тело принять сидячее положение. Все члены экипажа смотрели на своего капитана.
— Я сегодня не готов смириться с поражением, — сказал он им. — Перед вылетом с Высокого Ангела я обновил хранилище памяти и теперь намерен присоединиться к нашим товарищам в клинике для оживления. Я направлю корабль обратно к Аншану, и там он оправдает свое имя. Если кто-то хочет оставить корабль, прошу воспользоваться аварийными капсулами, флот о вас позаботится.
Ответом ему стали улыбки членов команды и несколько крепких выражений. Его предложением воспользоваться никто не захотел.
— Очень хорошо, джентльмены и леди, для меня было честью служить с вами. Дай бог, чтобы и после оживления мы оказались в одном экипаже. А теперь нам предстоит перепрограммировать гипердвигатель. Придется отключить большую часть ограничителей систем безопасности.
* * *
К концу дня тучи немного разошлись и пропустили в долину розоватый предзакатный свет. Со своей позиции за грудой валунов, в тридцати метрах от Туркино, Марк Вернон смотрел, как земля впитывает солнечные лучи и приобретает нежный оранжевый оттенок. Долины Улон отсюда не было видно, и его это не огорчило. Тоскливо смотреть на дом, когда собираешься его покинуть.
