– Была ли эта световая точка живым организмом?
Спок покачал головой, и на его лице появилось печальное выражение.
– Не могу сказать… Сомневаюсь в этом, хотя некоторые признаки говорили в пользу этого предположения. Если бы только с моей стороны не последовало эмоциональной реакции…
– Похожей на ту, что мы наблюдали только что с Маккоем, – резко отозвался Кирк. – Опишите подробно это пятнышко света. Не может ли оно быть особой формой жизни, заключающей в себе чистую энергию, которую нам так и не удалось обнаружить на планете? Не является ли оно причиной странного поведения экипажей?
– Нет, сэр. У меня возникло ощущение, что пятно зародилось внутри моего мозга, а не явилось извне. Причину нужно искать внутри меня.
– Вы уверены, что это не изобретение клингонов, предназначенное для проникновения в разумы других людей и подчинения их воли? – продолжал допытываться Кирк. – Мы ведь до сих пор не имеем ни малейшего понятия о том, что они сделали с экипажем «Ти-Пау». Возможно, они фокусируют какой-то мысленный образ, проецируя его в наше сознание с целью нарушения нормальной умственной деятельности?
– Нелогично. Калан столкнулся с еще более серьезными дисциплинарными проблемами на борту «Террора». Если контролирующее деятельность человеческого мозга оружие и существует, то управляют им не клингоны. Ведь против них оно используется в еще большей степени, чем против нас.
– А откуда нам известно, что Калан и в самом деле испытывает какие-то проблемы? Его депеша вполне может оказаться ловкой дезинформацией. Возможно, ни один мятежник не был казнен, не говоря уже о собственной дочери. Поведение лейтенанта Кислата и реакция Калана могут быть хорошо разыгранным спектаклем, чтобы пустить нам пыль в глаза.
– Если это так, то они – самые искусные актеры на всем свете, Джим, – возразил Маккой. – Ведь ты сам постоянно твердишь о превосходстве «Террора»? Если бы они открыли огонь, то через несколько минут от нас ничего бы не осталось, кроме космической пыли. У них был шанс напасть и уничтожить андорианцев. Но они не воспользовались им. Почему?
– Черт побери! – взорвался Кирк. – Чем дольше это тянется, тем все больше запутывается. Что делают клингоны на Алнате? Какое оружие убило вулканцев? Что здесь творится? Что? Что?!
– Хороший вопрос, капитан, – торжественно заявил Спок.
Кирк повернулся к нему и, охваченный внезапной яростью, сжал кулаки так, что ногти больно впились в ладони. Ему потребовалось невероятное усилие воли, чтобы не ударить своего помощника.
* * *
– Мичман Чехов, – прозвучал голос Ухуры. – Идет перехват еще одной передачи с корабля клингонов.
– Расшифруйте депешу! – приказал мичман, который нес вахту, сидя в капитанском кресле за командным пультом и медленно поворачивался из стороны в сторону, обозревая рубку. Все спокойно трудились на своих местах. Грудь Чехова распирало от гордости. Только подумать, ему удалось заставить этих людей работать на пределе возможностей! Попытки же капитана Кирка потерпели крах! Непомерное честолюбие разгоралось в сердце юного мичмана. Отличная служебная характеристика – и ему досрочно присвоят звание лейтенанта.
Не будет больше мичмана Чехова… Лейтенант Чехов… Звучит гораздо приятнее… Но зачем останавливаться на этом? Капитан-лейтенант Чехов… Капитан третьего ранга Чехов!
Он будет безупречно нести службу, действовать решительно и примет на себя ответственность за безопасность «Энтерпрайза» и Федерации.
– Клингоны применили видоизмененный шифр, мичман, – сказала начальник службы связи. – Компьютер уже задействован. Расшифровка займет несколько минут.
– Отлично!
Он с важным видом развалился в кресле и уставился на экран большого монитора. Корабль клингонов висел над горизонтом яркой и зловещей точкой. Достаточно было одной команды на его борту, чтобы «Энтерпрайз» подвергся массированной атаке. Атаке, которую более слабому крейсеру не выдержать. Этого не должно произойти. Он, мичман Чехов, должен быть первым, кто откроет, что таится в замыслах клингонов – предательство, смерть или – мир.
Насчет последнего он не обольщался. Клингоны просто органически не были способны желать мира. Их отличала воинственность, жажда добычи, хладнокровие и жестокость. Иметь дело с ними было все равно, что играть в русскую рулетку с помощью ручного фазера.
«Убей! Или убьют тебя.» Этот лозунг был единственным кредо, которое исповедовали клингоны. Чехова не застанут врасплох на боевом дежурстве в тот момент, когда он командует «Энтерпрайзом». От него, в конечном счете, зависело решение о превентивной атаке. Все старшие офицеры были заняты другими делами. Капитан искал разгадку смерти вулканцев, Спок рылся в развалинах цивилизации на Алнате-2, пытаясь найти ответы на те же вопросы. Капитан-лейтенант Скотт не признавал никого и ничего, кроме своих двигателей, а Зулу уже отстоял свою вахту и теперь отдыхал. Командование кораблем находилось в руках Павла Чехова.
– Расшифровка закончена, – пропела Ухура. – Эта депеша снова обозначена грифами «срочно» и «совершенно секретно».
– Опустим несущественные детали. Ознакомьте меня с сутью депеши, – приказал мичман.
– Хорошо, мичман, – ответила Ухура, прижав поплотнее наушники, чтобы лучше слышать перехваченную депешу. – Она адресована на главную базу, в метрополию. В ней говорится об упадке морального духа, разложении дисциплины, казнях, корабельная тюрьма переполнена. Они… дальше трудно разобрать, мичман.
В глазах Чехова появился радостный блеск: боеспособность дредноута клингонов катастрофически быстро падает. Какие же действия они собираются предпринять? Атаковать «Энтерпрайз»? Скорее всего. Клингоны всегда и во всем стараются быть первыми. Вот и теперь они не захотят ждать, когда их боевая мощь упадет до очень низкого уровня. Они постараются напасть побыстрее, чтобы на «Энтерпрайзе» не успели догадаться об их дьявольских намерениях. Чехов был уверен, что содержание депеши будет именно таким.
– Ага, вот и прояснилось. Компьютер нашел другую, более четкую версию. Там говорится… О, нет! Этого не может быть! – вскричала Ухура. Ее глаза расширились от ужаса.
– Они скоро нападут на нас, – спокойно произнес Чехов, не сомневавшийся в своей правоте.
– Да. Правильно! Они готовятся к атаке!
– Всем быть на своих местах! Боевая тревога! – скомандовал Чехов, пришедший в необычное возбуждение. Он чувствовал себя в центре огромной паутины нервных окончаний, пульсирующих и искрящихся жизнью. Малейшее движение с его стороны отдавалось волнами, возбуждавшими нервные волокна на всем протяжении и вызывавшими немедленную реакцию мускулов на периферии.
