— У меня приказ сегодня же отправиться в расположение части. Где же ты раньше был?
— Как сегодня? — изумился Муртан. — У тебя впереди двое суток, я специально навёл справки.
Муртан как-то сник. Алексей ещё раз убедился, что героический друг оказался здесь не только ради встречи со старым приятелем. За те несколько дней, которые они когда-то провели вместе, у Муртана были все основания невзлюбить Алексея.
— У меня есть знакомые, которые могут продлить твой отпуск. Хочешь, свяжусь.
— Нет, — отрицательно кивнул Алексей. — Ты не расстраивайся, поболтаем в другой раз.
Несколько секунд Муртан переминался с ноги на ногу. Затем решился спросить:
— Обижаешься на меня?
— За то, что ты красивый и знаменитый, а я всё ещё нет?
— Можно и так сказать.
— Совесть зубы скалит?
— Скалит, — Муртан начал мерить комнату шагами. — Когда предложили, не смог отказаться. Не потому что почёт и слава, я просто не смог заставить себя туда вернуться. Пережив тот бой на орбите, гибель эсминца и всё остальное, я трусил вернуться в армию. Я трус, я знаю это, и ради того чтоб быть подальше от войны, согласился приписать себе ваши заслуги, прости.
— Самобичевание — вещь иногда полезная, — немного обескураженно изрёк Алексей, — единственное, чего я не понял, так это про заслуги.
— Мне приписали всё: и бой в шахте, где я якобы убил взвод чужаков, и цилиндр, и похищение вражеского корабля. Все думают, что это моих рук дело.
— А тебя там не было?
— Был… вам обузой.
— Ты не был обузой, — перебил он Муртана, — а вместо мысленного мазохизма лучше вспомни, кто первым вошёл в шахту, ступил на борт корабля. Мы занимались общим делом, и ты делал его как мог. Если интересно моё мнение, — продолжил Алексей, — то считаю, что ты заслужил всё, что имеешь. Мы все получили свои пряники, и мои ничуть не горше твоих.
— Ты, правда, так считаешь?
— Думаешь, я стал бы врать ради твоего успокоения?
— Нет, — усмехнулся Муртан и, пристально взглянув в глаза Алексею, добавил: — Когда шёл к тебе, загадал, если скажешь вернуться в армию, вернусь в тот же день.
— Почему я?
— Не знаю, — ответил Муртан, подумав, — я почему-то уважаю твоё мнение, скажешь вернуться — вернусь.
— Не стоит, — всплеснул Алексей руками, — ты, конечно, боевой парень, но если я буду знать, что ты прикрываешь мне спину, то буду нервничать. Ты давай здесь: гастролируй, интервьюируй, строй из себя рейнджера, а на фронте и без тебя народа хватит. — Алексей взглянул на часы и с видимым сожалением протянул гостю руку. — Жалко расставаться так скоро, но время не терпит. Давай, друже, вали, мне пора собираться.
Просторный, погружённый в лёгкую полутьму зал отлёта встретил терпким запахом декоративных растений и фонтаном, разбавляющим плеском воды шелест вентиляционной системы. Оставив в сердцах туристов множество приятных воспоминаний, фестиваль неуклонно подходил к концу. Основная масса гостей уже покинула планету, поэтому найти свободное место в зале космодрома не составило труда.
Пройдясь между полупустыми рядами кресел и выбрав приютившийся в зелени сада диванчик, Алексей первым делом сбросил надавивший плечо вещевой мешок. С удовольствием плюхнувшись на подушки, привычно осмотрелся по сторонам. За пять суток с момента прилёта на планету видимых изменений в жизни космодрома Алексей не заметил. Всё, за исключением заметно сократившегося количества народа, было по-прежнему.
До посадки осталось немногим более часа. Торопиться было некуда, и мысли Алексея перетекли в иное русло. Только сейчас, оказавшись на пути к ощетинившемуся противокосмическими системами гарнизону, он понял, что испытывает в связи с этим неподдельное облегчение.
Дни отпуска были великолепны. Это был лучший отпуск из всех его отпусков, но отдаться отдыху без остатка, увы, не получилось. На душе камнем лежала тревога, и порой милое сердцу безделье превращалось в сплошной хоровод дум, кружащих вокруг слова «война». Зная возможности и решимость противника, Алексей не был уверен, что, несмотря на принятые меры, он не окажется на орбите Вистеи. Это давило на нервы. Оставшись без оружия и чувства локтя, Алексей быстро пришёл к выводу, что самое безопасное место в развернувшейся глобальной бойне — это ряды готовой к любым неожиданностям армии.
Объявили посадку. Алексей покинул зал отлёта и, поднявшись на верхний уровень, направился к ожидавшему на подъёмной платформе челноку.
Он уже видел облепленный диагностической аппаратурой корпус, когда сознание, среагировав на взгляд со стороны, заставило повернуть голову.
Вопросы вроде: что она здесь делает и почему стройный стан облегает не форма, а гражданское платьице, даже не пришли в голову. Сердце билось в груди, по телу прошла волна жара. Такое случилось впервые, никогда ранее Алексей не испытывал столь сильных чувств при встрече с противоположным полом.
Мысли о ней приходили часто, но понимая, что думать на эту тему хочется всё больше, Алексей строжайше их пресекал. Он знал, страх за чью-то судьбу будет тяжёлой обузой. Холодный расчёт оказался бессилен, пришлось набраться смелости и признаться себе, что влюблён.
Эльмира была не одна. Две молодые женщины перевели недоумённый взгляд с замершей подруги на Алексея. Они что-то спрашивали, стараясь понять, что происходит, но, не обращая внимания на их вопросы, Эльмира молча смотрела на застывшего среди потока людей лейтенанта.
Видел, пауза затянулась, но, продолжая стоять столбом, старался собраться с мыслями и сообразить, как начать разговор. Эльмира подошла сама и начала разговор первой.
— Кого-кого, а вас, лейтенант, я встретить здесь не ожидала. Какими судьбами?
— Гулял, товарищ капитан, — произнёс Алексей, отметив, что их встречи традиционно начинаются словесными перепалками. — Наслаждался, так сказать, буржуйским отдыхом. А вас сюда каким ветром задуло?
— Вижу, что гулял, — проигнорировала Эльмира вопрос, — пятно на брюках, мятый китель, отдых идёт весьма продуктивно?
— Отдых подошёл к концу, — он ткнул пальцем в сторону челнока, — вот моё корыто, и восемь минут до посадки.
— Ну вот, — в её голосе послышалось неподдельное разочарование, — а я, глупая, обрадовалась, думала, хоть один мужчина разбавит наш скучный женский коллектив.
— Ого, — воскликнул Алексей, — меня назвали мужчиной, а не упырём и гадом ползучим. Польщён. — С этими словами он картинно поклонился ей в ноги. — Премного вам благодарен, о мудрейшая из добрейших.
— Дурак, — смущённо посмотрев на подруг, она несмело провела ладонью по стриженому затылку согнувшегося в поклоне Алексея, — кстати, то, что ты мужчина, я успела рассмотреть в прошлую нашу встречу.
