Андрей Ливадный - Опоздавшие к старту

Противник не появлялся, зато утром второго дня у горизонта показалась черная полоса, чуть размытая вверху и плотная, набирающая зловещий черно-серый оттенок у самой земли. Что это такое понять было невозможно.

Единственным подарившим радость событием утра стало возвращение сознания к Саше Сергунину.

Понимая, что Туманов и Мелех едва держатся на ногах от усталости он после нескольких вопросов по существу, просто сказал:

— Отдыхайте мужики. Я в норме. Разбужу если что…

Они уснули прямо в бронекостюмах.

Сон у обоих был провальным, как смерть.

Вадим и Дима проспали почти сутки.

Туманова разбудила тишина, в которой слышался мягкий почти неявный шелест.

В первый момент он не мог понять, что случилось и где находится, словно провальный сон унес с собой частицу памяти, потом в сознании медленно стали проявляться пережитые события и он резко сел, поморщившись от нарушившего странную тишину присвиста сервомоторов.

— Вадим, не поднимай забрало шлема. — Тут же раздался в коммуникаторе предупреждающий голос Сергунина.

— Что случилось, Саша?

— Сейчас поймешь. — В голосе Сергунина прозвучало какое-то зловещее безысходное отчаяние.

— Что тут? — Мелех, проснувшись резко сел, так же как и Вадим, пытаясь понять, где находится. Злоупотребление боевыми стимуляторами еще никого до добра не доводило.

— Спокойно мужики.

— Ты нас не уговаривай как детишек. Говори, что случилось?

— За окно посмотрите.

Сергунин, конечно, имел ввиду бойницу со вставкой из толстого, но абсолютно прозрачного бронестекла.

Вадим и Дмитрий одновременно посмотрели в ту сторону.

Окружающий мир исчез. Все застилала мутно-серая мгла, как будто за окном действительно не было ничего, кроме движущейся под неистовым напором ураганного ветра непонятной субстанции.

Мелкие частицы секли по стенам Сегмента, издавая этот вкрадчивый, почти неслышный шелестящий звук.

— Что это такое, ты толком объяснить можешь, Саша?

— Пыль. Радиоактивная пыль из глубин Пустошей.

— Ты что? Откуда же ей здесь взяться? — Мелех не хотел верить услышанному.

Вадим встал, подошел к бойнице.

— На датчики посмотри. — Раздался ответ Сергунина. — Уровень радиации смертельный. Не знаю, остановил бы Барьер такую бурю? Ветер поменял направление еще сутки назад, почти сразу как вы уснули.

— Значит, и атмосферные процессоры накрылись? — Вопросительно произнес Вадим, так и не сумев ничего разглядеть за плотной завесой поднятой в воздух и несущейся мимо со скоростью около двухсот метров в час смертоносной бури.

— Выходит так. Иначе резкую смену направления ветра не объяснишь. — Согласился Александр.

— Так, подождите! — Мелех сел. — Что же получается?! Орда механизмов атаковала не саму границу, а Барьер?

— На первый взгляд — так. — Ответил Туманов, вновь неосознанно взглянув за окно. — Но я пока не вижу смысла в происходящем! Идиотизм! Кому нужна еще одна гигантская Пустошь? Может быть пылевая буря — это спорадическое явление, вызванное отказом атмосферных процессоров на нашей территории?

— Я измерил уровень радиоактивности и взял пробы состава частиц. — Ответил Сергунин. — К сожалению, могу сказать, что явление не природного и не локального характера. Частицы зараженного облака преодолели тысячи километров, они практически принесены по воздуху из эпицентров ядерного конфликта, где действительно много подобного пепла. Конечно, капризов природы после внезапного отключения Барьера и отказа атмосферных процессоров я прогнозировать не могу, но мне кажется, что пылевая буря, которая, судя по всему, движется фронтом в сотни километров, создана искусственно.

— Почему не разбудил сразу? — Спросил Мелех.

— А смысл? Нервы трепать? Сделать мы все равно ничего не можем. Я пытался включить испарители, но все бесполезно. Да и в условиях пылевой бури зону осадков не сформируешь.

— Ну, хоть что-то еще, кроме уровня радиоактивности частиц ты выяснил? — Спросил Туманов, плохо контролируя свои эмоции.

— Мне удалось создать модель более или менее отвечающую наступившим условиям. — Спокойно ответил Сергунин.

— Ну-ка покажи… — Мелех подошел к компьютерному терминалу, некоторое время рассматривал схему на мониторе, а затем спросил: — Выходит если все атмосферные процессоры на территории России заставить работать в несвойственном режиме, а попросту — гнать воздушные массы не к Барьеру, а в противоположную сторону, то тут у нас создается зона разрежения, пониженного давления, куда устремляется воздух с Пустошей, ветер поднимает пыль, и постепенно процесс нарастает, захватывая все более дальние области?

— Верно.

— Кстати помутнение воздуха и наличие пыли я заметил еще на передовых рубежах. — Выслушав, добавил Вадим. — Похоже, что Саша верно обрисовал ситуацию. Машины атаковали не столько Сегмент, сколько Барьер, только логики здесь я все равно не вижу.

— Нам придется все тщательно проверить. — Сказал Дима, по-прежнему глядя на схему. — Если мы доберемся до ближайшего атмосферного процессора и обнаружим, что он создает зону пониженного давления, то я соглашусь, что машины атаковали Барьер.

— Даже если так, кто мне ответит на элементарный вопрос: кому это выгодно?!

— Ясно, что не людям, и даже не мутантам. — Хмуро обронил Мелех.

— Тогда кому? Может быть, ты скажешь, что уничтожать последний участок живой земной поверхности понадобилось машинам?!

— А почему нет? У них то же могут быть свои виды на Землю и собственные представления о будущем планеты. Не мы ли сами снабдили их искусственными нейросетями, чтобы те могли думать?

Город пустел.

Сначала все происходило незаметно: когда до университета и обратно ездишь в глухой, лишенной окон кабинке пневмопоезда, окружающее как бы перестает существовать.

Услугами общественного транспорта Инга стала пользоваться после того, как пару раз опоздала на занятия, решив воспользоваться собственной машиной и простояв в пробках по нескольку часов.

Сокращение числа студентов в аудиториях тоже не вызывало особого удивления. О переселении на Новую Землю и начале загрузки флота колониальных транспортов знали все. По складу характера Инга была не то чтобы нелюдима, но после исчезновения родителей, работавших в Антарктиде, она явно замкнулась в себе, — слушала лекции и тут же уезжала домой, где ее ждала бабушка. Они вместе перенесли тщетные надежды и осознание пришедшего горя, — за всеми переживаниями Инга не думала о колониальном проекте, и даже отказалась заполнять анкету «колониста» — как она могла покинуть Землю, когда бабушка слышать ничего не хотела о космических кораблях?