— Только с такими красавицами!.. — стрельнул я глазами.
— Я не накрашенная, — вдруг смутилась она.
Я ожидал контрнаезда, продолжения шутливой перепалки… А в ответ нестандартная реакция — вечный девчоночий аргумент «от обороны»?
Интересное создание! Откуда оно свалилось, с какой звезды?
И еще, они что, считают, что мы их любим за штукатурку на лице?
— И что? — безразлично пожал я плечами.
— И не причесанная… — продолжила незнакомка стандартный набор женских «смертных грехов», но уже не так уверенно.
— В чем дело? Вытри слезы, улыбнись и причешись! — нагло улыбаясь, парировал я.
— Хам! — снова рассмеялась она, весело и искренне. Слезы были позабыты.
— Знаю! — воскликнул я и протянул руку. — Хуан! Можно Хуанито!
Она смутилась от такого резкого перехода, но пожала мою руку кончиками пальцев.
— Бэль! Просто Бэль!
* * *
— Красивое имя! И все-таки, ты так и не ответила, что заставило тебя лить горькие-горькие слезы, сидя в одиночестве на берегу не самого представительного озера в самом дальнем и глухом углу парка.
Бэль пожала плечами.
— Ты будешь смеяться. Не поймешь и будешь смеяться!
— Не буду, обещаю! — положил я руку на сердце.
— Честно-честно не будешь?
Мы сидели рядом, можно сказать в опасной близости, совершенно не замечая ее, и мило болтали. Я пытался понять кто она — ее поведение не вписывалось в общепринятые стандарты. Как будто девчонка действительно, прилетела с далекой-далекой звезды. И все более склонялся к мысли, что у судьбы сегодня хорошее чувство юмора: она преподнесла мне настоящую природную аристократку. Не ту маету, что учится со мной в школе, «быдло у власти», а какую-нибудь юную баронессу или графиню — настолько ее манеры, жесты, осанка, повороты головы и даже речь отличались от привычных.
— Я устала, что ко мне относятся, как к маленькой!.. — она покраснела и замялась. — Мне уже двадцать один, а ко мне относятся, как к пятнадцатилетней! «Бэль, не делай то! Бэль, не делай сё! Туда не ходи, ходи сюда! То нельзя — это слишком опасно! Это нельзя — оно еще опаснее! А вон то — вообще неприлично для юной сеньоры!» Всегда находится что-нибудь «важное», чтобы ткнуть им меня и выставить идиоткой! Я устала, Хуан! Разве я не понимаю, что можно, а что нельзя? Зачем меня этим каждый раз шпынять?
Оригинальные проблемы у девочки! Чтоб я так жил!
— Вот я сегодня взяла, да и сбежала! Оторвалась от охраны и поехала в Центральный парк!
Я хочу нормальной жизни: я хочу встречаться с кем хочу и когда хочу, я хочу сама принимать решения, я хочу…
Она запнулась, и я воспользовался моментом, чтобы перебить.
— Бэль, мне кажется, что они ведут себя с тобой так потому, что ты сама ведешь себя как маленькая.
Недоумение на лице.
— Ты сама даешь им повод вести себя с тобой так. Сама выставляешь себя маленькой девочкой, а они всего лишь ведут себя в ключе, который ты устанавливаешь.
Я не стал уточнять кто такие «они». Понятное дело, что родители, охрана, может кто-то еще.
— И как же я себя веду? — заблестели гневом ее глаза. Ну, точно, девчонка!
— Вот смотри, ты убежала от охраны. Давай раскрутим этот момент, в качестве примера?
Она кивнула.
— Скажи, кто твои родители?
Бэль раскрыла рот, чтоб ответить, но не издала ни звука. Затем посмотрела на меня более внимательно, изучающе-недоверчиво. Снова открыла рот, но снова захлопнула.
Понятно, не хочет, чтобы я знал, кто она. Сбежала для того, чтоб «погулять» без опеки, зачем ей раскрываться?
Ну, хорошо, детка! Не нужно мне знать ни твоего полного имени, ни семьи, к которой ты относишься. Для меня важна ты сама, общение с тобой, а не из какого клана у тебя родители. Потому я помог, не заостряя внимание на этой теме:
— Это определенно богатые и знатные люди. Правильно?
Она облегченно кивнула. Что ж, происхождение не скроешь.
— То есть, у твоего отца есть враги. У богатых людей их не может не быть. Какие-нибудь «партнеры по бизнесу», конкуренты, завистники! Да?
— Да, — кивнула она, смирившись, что ее происхождение раскрыто.
— А значит, эти люди дорого отдадут за то, чтобы нанести твоему отцу вред. А теперь представь, что в их руки попала ты, его дочь?…
Я дал девочке время для полета фантазии. Та молчала, смотря рассеянным взглядом на гладь воды.
— Твоя охрана — не потому, что родителям так сильно хочется тебя ущемить, а потому, что они тебя любят и боятся за тебя! У них полно врагов, и эти враги с радостью сделают тебе больно, дай им только такую возможность! Что охрана ведет себя с тобой как с маленькой? — я рассмеялся. — Бэль, извини, как вести себя с тобой, как взрослой, если ты совершаешь самые что ни на есть детские глупые поступки? Убежать от охраны, потому, что они тебя ограничивают? Это детский сад!
Дальше я продолжал уже с нажимом.
— А ты не думала, что твои охранники — тоже люди? И что у них своя жизнь, свои семьи? Они вынуждены работать, нянчиться с тобой, чтобы их прокормить? А ты, сбежав, всех подставила? Ведь твой отец будет рвать и метать, когда узнает о побеге, а виноватой во всем сделает охрану! Для него не ты — простая озорница, а они — любители, «непрофессионалы», недостаточно серьезно отнесшиеся к своим обязанностям. Дескать, знали, что может сбежать — почему не приняли меры?
Вот они их и принимают! — подвел итог я. — Прессуют тебя не потому, что ты маленькая, а потому, что ведешь себя, как маленькая! А они хотят жить и кушать!
Как к тебе относиться, если ты способна ударить в спину? Вообще, осознаешь, что после такого финта их больше не возьмут на работу ни в одно приличное охранное агентство? Печать непрофессионализма — это «волчий билет», Бэль, который будет с ними всю оставшуюся жизнь! А у них, я сказал, могут быть семьи, дети! Как быть в этом случае?
Я внимательно смотрел на девчонку, на ее реакцию. Реакция была — она виновато опустила голову и… Снова чуть не расплакалась. Еще чуть-чуть, и по ее щекам опять побегут слезы. Теперь от жалости.
Вот это да! Такое впечатление, что разговариваю, действительно, с маленькой девочкой! А ей не «двадцать один», и даже не пятнадцать, а не более четырех!
— Конечно же, они будут давить, — продолжил я заканчивая мысль и сбавляя обороты, — чтобы ты ничего не выкинула, нравится тебе это или не нравится! И чем больше будешь вести себя, как маленькая, тем больше они будут пасти тебя, как маленькую! Что, убедил?
Бэль молчала и сопела. В ней боролись противоречивые чувства, и эта борьба полностью отражалась на лице. Наконец, виновато выдавила:
