происходит, сделается лишь незначительным фактом истории. Сейчас передо мной стоит более серьезная и масштабная задача.
Во время этого монолога Квирренбах лихорадочно перебирал рычаги на панели управления.
– Я действительно композитор. Все остальное – просто жалкая трата времени. С другой стороны, вы… честно говоря, Таннер, я вас не понимаю. Да, возможно, вы что-то обещали Тарин. Но ваш интерес к «топливу грез» был очевиден с того момента, когда мы обыскивали каюту Вадима. Не спорю, вы могли по собственной инициативе отправиться сюда, чтобы убить Арджента Рейвича, но не для того же, чтобы выявить мелкие недостачи на подпольной фабрике.
– Возникло небольшое осложнение, Квирренбах.
– И какое?
– «Топливо грез». Что-то наводит меня на мысль, что я видел его раньше. Не здесь.
Вход удалось найти. В течение получаса шаттл вился вокруг корабля, и в результате Небесный, Норкинко и Гомес обнаружили отверстие, через которое, скорее всего, проникли внутрь Оливейра и Лаго. Оно оказалось в каких-то двадцати метрах от того места, где был пристыкован шаттл Оливейры, там, где «хребет» соединялся с корпусом корабля. В первый момент Небесный не заметил отверстия: будучи совсем крошечным, оно терялось среди «нарывов», изуродовавших корпус.
– Думаю, нам стоит вернуться, – сказал Гомес.
– Мы идем внутрь.
– Ты не слышал, что сказал Оливейра? А то, что эта посудина выглядит немного странно, тебя не смущает? Такое чувство, что ее слепили кое-как, по образу и подобию наших кораблей.
– Да, это меня смущает. Именно поэтому мне надо попасть внутрь.
– Лаго это уже сделал.
– Значит, мы рискуем на него нарваться.
Небесный был настроен решительно. Он даже не потрудился снять шлем после того, как прошел через воздушный шлюз.
– Мне тоже хочется посмотреть, что там, – признался Норкинко.
– Хотя бы один из нас должен оставаться в шаттле, – сказал Гомес. – Шаттл, который нас засек, может появиться в ближайшие часы. Так что неплохо бы кому-то быть наготове, чтобы об этом позаботиться.
– Прекрасно, – кивнул Небесный. – Значит, у нас есть доброволец.
– Я не имел в виду…
– Меня не интересует, что ты имел в виду. Просто прими мое предложение. Если у нас с Норкинко возникнут неприятности, ты узнаешь об этом первым.
Они покинули шаттл и запустили портативные реактивные двигатели, чтобы пересечь короткое расстояние до корпуса «Калеуче».
Небесный и Норкинко приземлились возле отверстия. Обшивка ходила ходуном, точно пружинный матрас. Удерживаться на ногах удавалось лишь с помощью присосок на подошвах.
Вопрос, который они очень не хотели себе задавать, стоял теперь ребром. Каким образом обшивка корабля превратилась в нечто вроде губки? С металлом такое в принципе не может произойти, даже если рядом случится аннигиляция. Нет, что бы здесь ни стряслось, это не укладывается в привычные рамки. Казалось, обшивку корабля-призрака до последнего атома заменили иным, до жути пластичным материалом, воссоздав мельчайшие детали, но сходство было чисто внешним. Сохранились форма, текстура и даже цвет, но все это не работало. «Калеуче» походил на грубый слепок настоящего корабля. Небесный поймал себя на мысли, что сомневается в реальности происходящего. Действительно ли он стоит на обшивке «Калеуче» или это только кажется?
Небесный и Норкинко подошли к отверстию, целясь из лучевых ружей в темноту. Рваная обугленная кромка напоминала приоткрытый рот с морщинистыми губами. Потом на глубине двух метров мягко блеснула в луче фонаря густая волокнистая масса на стенах «колодца». Похоже на арматурную сетку из алмазных волокон, покрытую быстрозастывающим синтетическим клеем, – таким образом заделываются пробоины в корпусе. Видимо, Оливейра обнаружил слабое место, надо же, не пожалел времени на обследование корпуса корабля и составление карты плотности, после чего вскрыл обшивку лазерным резаком или выхлопом из дюз шаттла. Пробив тоннель, распылил по его внутренней поверхности герметик, который входит в ремкомплект шаттла, – скорее всего, чтобы стенки не могли внезапно сомкнуться.
– Попробуем здесь, – сказал Небесный. – Видать, Оливейра нашел удачное решение. Нет смысла второй раз делать то же самое, у нас слишком мало времени.
Прежде всего нужно было настроить инерциальные компасы на запястьях скафандров, выбрав точкой отсчета нынешнюю позицию. «Калеуче» не вращался, ни вдоль продольной оси, ни вдоль поперечной, так что внутри они не заблудятся. Даже если компасы дадут сбой, трос поможет вернуться через «рану» в корпусе.
Поймав себя на этой мысли, Небесный остановился. Почему он назвал дыру в корпусе раной?
Они полезли внутрь, Небесный шел первым. Сразу за отверстием начинался тоннель с грубыми стенами, который уходил вглубь метров на десять-двенадцать. Будь это «Сантьяго», они бы давно миновали все слои обшивки и оказались в лабиринте из тесных служебных камер и сейчас протискивались бы сквозь паутину коммуникационных линий, силовых кабелей и труб системы охлаждения, а может быть, даже шли по одному из железнодорожных тоннелей.
Возможно, именно отсюда скважина более или менее непрерывно тянется на несколько метров? Небесный не без оснований полагал, что это не так.
Стены скважины или тоннеля, или чего бы там ни было, становились все более твердыми и блестящими. Они напоминали уже не слоновью шкуру, а хитиновый панцирь насекомого. Небесный направил луч фонарика в темноту, и впереди забликовала черная глянцевая поверхность. Но тоннель не заканчивался тупиком, как показалось в первый момент, а резко поворачивал вправо. Через изгиб едва удалось пролезть – ранец с двигателями прибавлял скафандру громоздкости. К счастью, стенки тоннеля были гладкими – не нужно опасаться разрыва скафандра или потери чего-нибудь из оборудования. Оглянувшись, Небесный увидел, как Норкинко пробирается следом – не без труда, поскольку был крупнее.
После этого тоннель расширился. Идти стало легче. Время от времени Небесный останавливался и просил Норкинко убедиться, что трос разматывается без помех и его натяжение не ослабло, хотя инерциальные компасы исправно отмечали все перемещения людей относительно отправного пункта.
Небесный проверил радиосвязь:
– Гомес? Как меня слышишь?
– Четко и ясно. Что вы обнаружили?
– Пока еще ничего. Но можешь быть уверен: это не «Калеуче». Мы с Норкинко прошли уже метров двадцать, и вокруг по-прежнему твердое вещество.
– Так не бывает, – после минутной паузы добавил Норкинко.
– Верно, если считать, что мы на корабле наподобие нашего. Но это не так. Мы получили огромный сюрприз.
– Но
