Прерывая мои размышления, на связь вышел Дымов:
— Командир, в долину прибыл контр-адмирал Сакс. Хочет пообщаться.
Оглядев пустую ходовую рубку «Алтая», я поднес коммуникатор к губам и спросил:
— Где он сейчас?
— В доме Болонье, разговаривает с Тотиллой.
— Хорошо. Сейчас подойду.
Покинув авианосец, я направился к дому Болонье. И пока шел, смотрел на темные грозовые облака долины, и на горы, угрюмо нависающие над ней. Вроде бы все хорошо. Но на душе почему-то тревожно. Отчего и почему? Не знаю. Может быть, из-за самой долины, тусклой, сумрачной и безрадостной. Поэтому настроение, несмотря на удачный день и отличные трофеи, было плохим. Хотелось на кого-то накричать или дать кому-нибудь по лицу. Не просто так, конечно, а за дело.
Впрочем, вскоре тревожные предчувствия пропали, словно их и не было. Я добрался до места, оставил охрану у дверей неказистого каменного дома в два этажа, прошел внутрь и в просторной комнате застал адмирала Бальдура Сакса, который разговаривал с Блаженным Теократом. Причем местный правитель уже оклемался, отошел от действия психотропных препаратов, и пытался ставить какие-то условия.
— Корабли мои! — воскликнул теократ. — А вы разбойники!
«Глупый дурак, тебе жизнь оставляют, а ты про корабли говоришь», — подумал я про него. А Сакс, которому разговор с неадекватным Тотиллой доставлял удовольствие, улыбнулся, удобнее развалился на широком диване и сказал:
— Я тебе расскажу анекдот, а ты сделай выводы. Слушаешь?
— Да, — теократ кивнул и, покосившись на парней Дымова за спиной, снова посмотрел на контр-адмирала.
Бальдур Сакс, с которым мы вместе деблокировали Яргу, огладил гладко выбритый подбородок и начал:
«Ночь. В дверь к человеку стучатся и он спрашивает:
— Кто там?
Ответ:
— Твоя смерть.
— Ну и что?
— Ну и все».
Адмирал замолчал, а теократ спросил:
— И в чем мораль?
— В том, что ты никто и от тебя теперь уже ничего не зависит. Понял?
— Я Голос Господа! — Тотилла попытался вскочить на ноги, но его ударили кулаком по голове и он потерял сознание.
Сакс взмахнул рукой:
— Уберите этого болвана.
Хозяина планеты, словно мешок с картошкой, сдернули со стула, взвалили на плечо и вынесли, а я присел рядом с адмиралом, снял шлем и усмехнулся:
— Развлекаешься, Бальдур Иванович?
— Да. Пытался понять психологию главного планетарного царька, — согласился он. — Кстати, здравствуй, Тор.
— Здравствуй, Бальдур Иванович. Прибыл трофеи принимать?
— Прибыл. Но ты, конечно же, меня опередил. Успел осмотреться?
— Немного. Отчет тебе высылали.
— Получил.
— И как? Доволен?
— Разумеется. А ты?
— Само собой.
— И уже выбрал, что возьмешь?
«Молодец, Сакс, — отметил я. — Видна пиратская школа. Времени даром не теряет. Сразу к делу и разделу добытого хабара. Уважаю. Именно такие люди нашу империю и построили. В большинстве воры и бандиты, но хваткие и со своими понятиями о чести».
— Выбрал. Могу сразу сказать, что мне нужно.
— Погоди. — Адмирал щелкнул пальцами и позвал ординарца, такого же пирата, как и он, они вместе начинали: — Михалыч!
— Здесь, — к нам подошел седоусый солидный мужчина, Михалыч, живая легенда, ибо в свое время он был боцманом на корабле Серого Льва, но никогда это не выпячивал и упорно отказывался от любых наград.
— Организуй нам выпить и закусить.
— Сделаем, — Михалыч окинул меня пристальным взглядом, одобрительно кивнул и удалился.
Вскоре на столике перед диваном появилась бутылка рома, судя по этикетке, с личной винокурни Сакса, который был не только адмиралом, но и феодалом, на Атлантисе имел земли и некоторые производства. А к рому, как закуска и ужин, самый обычный флотский сухпаек: галеты, тушенка, рыба, сушеные фрукты и паштеты.
— Выпьем за нашу победу, — разливая по крохотным стаканчикам алкоголь, сказал Сакс, и кивнул Михалычу: — Присоединяйся, старый.
Мы выпили. Втроем. Закусили. Разговор продолжился, и Сакс вопросительно кивнул:
— А теперь говорим конкретно. Что ты себе выбрал, Тор?
— Два «Эдинбурга», два «Минск» и «Алтай». Остальное отходит имперским ВКС. Два линкора, два «Эдинбурга», четыре артиллерийских крейсера, три БДК, пять фрегатов, включая «Беркут», крейсер «Копье» и два грузовых транспорта. Итого: девятнадцать кораблей.
Я ожидал, что Сакс будет спорить. Но он, наоборот, удивленно приподнял бровь и сказал:
— А чего так скромно?
— По-моему, нормально. Мог бы еще немного по тоннажу набрать, если считаем трофеи по такой категории. Но вместо этого я хочу в довесок все аэрокосмические истребители.
— Мне казалось, что ты положишь глаз на линкоры.
— Спора нет, линкоры это новый уровень. Однако сам подумай, Бальдур Иванович, что мне с ними делать? Эскадре «Арго» они пока просто не по чину. В обслуживании сложные, экипаж большой, расходы серьезные. А мне нужно вести разведку и совершать дальние рейды. Для этого лучше подходят линейные крейсера и фрегаты. Честно говоря, мне «Алтай» нужнее и дороже линкора.
— Что же, резон в твоих словах имеется и это очень хорошо, что ты не зарываешься. Линкоры император все равно себе заберет. У меня на этот счет инструкции четкие. А что насчет остального?
— О чем ты?
— Например, ценные металлы, если они имеются у местных, приборы и техника.
— Для меня это неважно. Потому что грузить некуда. Давай так, в этом вопросе каждый сам по себе работает.
— Согласен.
Снова адмирал разлил ром, и мы опять выпили. После чего Михалыч рассказал смешную историю из своей пиратской молодости, мы посмеялись и разошлись. В долину начали прибывать ремонтные бригады и техники. Так что хватит отдыхать, надо продолжать ревизию трофеев и проверять состояние кораблей. Чем раньше с делами управимся, тем скорее покинем эту глухомань и вернемся на родные имперские базы.
— Смотри внимательно, Тор, скоро хазаг появится. Утром он всегда возвращается в свою пещеру и в этот момент хищник ослаблен. Хазаг добычу всегда найдет, и съест. Поэтому он тяжелый и неповоротливый.
Наставления вождя Ирика Длинные Волосы прозвучали, и он вопросительно кивнул — хорошо ли я его понял. А я посмотрел на этого сурового мужчину в грубой кожаной одежде и с тремя тяжелыми копьями, поудобнее перехватил рогатину и сказал:
— Не беспокойся, вождь. Хазаг не уйдет.
Ирик дернул головой, поморщился и отошел в сторону, а затем взобрался на вершину небольшого холмика рядом с пещерой дикого зверя. После чего наступила тишина, только птицы пели, да невдалеке журчал ручей, а более ничего, и я зябко поежился. Сыро, черт побери. Да и расслабился, давно в полевых условиях не ночевал. Тем более без всяких удобств, даже без палатки и спального мешка, а костер разводить нельзя — это вспугнет зверя.
