– Да чего тут, просто перешагнуть. Быстрее начнём, быстрее кончим.
«Может, сам пойдёшь, раз такой умный», – так и просилось на язык, но я промолчал. Под взглядами тату-щёк прошёл к люку, и только тогда «вспомнил», что тяжёлые ботинки, доставшиеся от мерха, имеют функцию сцепления с поверхностью, что-то типа магнитных подошв скафандров из фантастики двадцатого века на Земле. Собственно, ботинки от инженерного скафандра. А-а, чёрт! Прыгаю!
Прыжок удался. Я благополучно миновал пустоту под ногами и вцепился руками в этот аналог «стила», только соответствующего крану «калибра». Ноги надёжно слились с поверхностью строительного захвата, но тут один обдолбанный придурок решил, что мне в жизни не хватает приключений! Силовая стрела красиво, плавно и, чёрт её дери, быстро развернулась в сторону гермозатвора и понеслась в сторону указанного мной места, распрямляясь. Если бы не адгезивные подошвы и перчатки из специального нескользящего материала, я бы влетел сначала в переборку гермоворот, а потом совершил увлекательное путешествие вниз с известным исходом. Фу-ух! Механически отметил, что Егор в окне видеонаблюдения уже растолкал Василису, и теперь они напряжённо таращатся в свои очки-терминалы. Хорошо, хоть створку аварийного отсека не побежали открывать, хотя я же её заблокировал. Так, кажется, отдышался. Где тут этот проклятый контроллер?
Что интересно, пока я чуть дрожащими руками возился со вскрытием щитка управления гермощитом, кран продолжал неторопливо приближаться, но оконечная часть манипулятора застыла у нужного мне места створки без всякого движения. Вот это стабилизация. Как у танкового орудия, даже круче. Многосуставчатая конечность постепенно складывается под брюхо крана в «походное» положение, а я даже вибрации не чувствую и почти к высоте привык, туда-сюда её, долбаного хакера и всю эту работу! Знать бы, во что влипну.
Едва я закончил с чипом и закрыл технологический люк, как платформа гермостворки дрогнула и стала выдвигаться из коридора. В какой-то момент вышла за пределы прохода и заскользила вниз. С зафиксированного на одном месте манипулятора я мог видеть, как опускается верхняя граница мегалюка, и это пространство подсвечивается лучами какого-то странного света. Яркие и одновременно красно-жёлтые, нет таких ламп в полисе Танис и не было никогда. Стоп. Стоп-стоп. Не может… я идиот. Опять. Это местная звезда! Солнце планеты Каллига. Я вижу закат. Я открыл крану выход под крышу-«купол» города!
Танис я уже видел в чужих, теперь моих, воспоминаниях. Видел, да, но никогда с такого ракурса. Остроты ощущениям добавляло то, что я фактически стоял даже не на микроскопической площадке, лишённой ограждения, а на нижней части раскрытой «клешни» силового манипулятора, и единственная страховка – включённая адгезия у ботинок. Да, снаружи через сенсоры транспортёра город казался неказистой невысокой коробкой, выступающей из моря песка. Зато изнутри, о, изнутри я чувствовал себя даже не мухой в помещении – неуклюжим медленным пауком был сам мостовой кран, а я был мелкой соринкой на его лапе. Тут, у самой прозрачной крыши города-«теплицы», гулял хорошо ощутимый ветер, налетающий резкими неприятными порывами, умудрявшийся дёргать и развевать полы расстёгнутой толстой защитной куртки. Пришлось рефлекторно вцепиться в жало строительного «стила» как можно крепче. Город снизу был одновременно далеко и близко, пока ещё сносно фильтруемый воздух был кристально прозрачен и совершенно не мешал разглядеть маленькие, как игрушечные, редкие фигурки людей и ещё более редкие – автокаров внутреннего сообщения. Ближе к условному центру некоторые здания иглами и параллелепипедами поднимались настолько высоко, что казались чуть ниже поверхности купола. Деловой центр и бывшие здания имперской администрации ныне заняты самопровозглашённым правительством полиса, которое даже не все окраины под куполом признаёт. Интересно, нас заметили? Вряд ли, если вместо неба в любое время суток потолок, пусть и прозрачный. Люди в рукотворном аквариуме быстро отвыкают смотреть вверх.
Манипулятор дрогнул и понёс меня к открытому люку в рубку крана. Вспомнили, наконец! Я задрал голову, разглядывая махину логистической машины над головой и конструкции крыши «купола», по которой беззвучно скользил мостовой кран. Ровные квадраты каркасных элементов собирались в пространственную решётку, по которой подъёмный механизм двигался, как по рельсам. Похоже, в отличие от коридора, кран тут мог двигаться в любую сторону и, получается, опускаться на любую высоту. Так вот зачем в Стене города магистральный коридор. Наверняка от него отходят аналогичные отростки и к внешней стороне стены Таниса! Просто и элегантно. Любой крупногабаритный груз, привезённый транспортным кораблём или, наоборот, вывозимый из города, просто выгружался через Стену, ну, или транспортировался в пределах технической зоны полиса. Скорее всего, такие краны строили и сам город, после того, как жилую зону отгородили от внешней стены крышей. Теперь понятна и чрезмерная комплектация аварийного отсека, вплоть до личных летательных систем. В случае поломки машины можно спокойно застрять в положении «ни вверх ни вниз» и просидеть, ожидая ремонтников или спасателей, достаточно долго. Впечатляет.
Тёмный проём люка в рабочий объём машины был уже совсем рядом, когда вход заступил один из бандитов. Из тех двух, что с винтовками. Каюсь, слишком «придавил» вид окрестностей в шаге от ступней. Единственная моя эмоция на наведённое дуло – удивление. Впрочем, в любом случае с маленького пятачка под ногами деваться некуда.
Фр-р-р-рт! Очередь выстрелов оказалась практически беззвучной, а серия толчков в грудь лишь сбила дыхание. Я, покачнувшись и тупо удивившись, уставился на ряд оперённых дротиков, торчащих из груди. Больно не было, только появилось и стало нарастать странное жжение. Шестёрка опустил оружие и предвкушающе лыбился.
Вдох отозвался лёгкой болью. Не острой, колющей, а так, как болит лёгкий ушиб. Да и оперённые снаряды, если подумать, торчали слишком сильно. Если бы не жжение. Я едва не заорал. Даже не знаю, почему сдержался. Любой бы заорал, увидев, как на груди плавится и стекает одежда, разбегаясь неровными кратерами от каждой точки поражения иглой. Дальше я действовал на одних инстинктах, не разжимая судорожно сведённой вокруг «стила» левой руки, правой схватился за крайнюю стрелку и заорал, уже не сдерживаясь. Мгновение с испугом пялился на стекающий с обожжённой ладони материал перчатки. За это время вся неткань успела стечь с груди, обнажая тонкие, находящие друг на друга пластинки внутреннего армирования куртки и надетую под неё толстовку, опутанные равномерной сеткой тонких кабелей, тросов и каких-то мелких датчиков. Видок у меня теперь был тот ещё – «терминатор вернулся». Он же меня отчасти и отрезвил. Оперение игл явно было складным, из той же неткани, и оно не собиралось распадаться, возможно, потому, что концы снарядов не отливали металлом, а серебрились матовым неопластиком. В обычных условиях я бы невольно заколебался, хвататься за концевики этих своеобразных дротиков или нет. Рука болела куда сильнее рёбер. Я не рассуждал: раз, и игла улетает в близкую пропасть, два – следующая, три – ещё одна. На одиннадцатой – последней – я поднял голову, в проёме люка никого не было. Отключить адгезию, толчок и прыжок. Одновременно с приземлением я сдёрнул приклеенный к площадке для инструментов на поясе пистолет, судорожно ища цель. Но целей не было. Уже не было.
