Роговой гребень Палатона еще гудел от шума, когда Паншинеа сказал:
– Мы обнаружили отходы генетических экспериментов. Все, чего мы боялись, оказалось в привезенной пробе. Разумеется, я не стал оправдывать этим нарушение срока – если бы все открылось, поднялась бы слишком большая паника. Мы объявили о токсичных промышленных отходах, требующих немедленного уничтожения, и Переселении. Ради нашего же блага. Вначале Малаки запротестует, но когда поймет, что его дело плохо, попытается сохранить лицо. Он ничего не откроет. На этот раз ему придется захоронить отходы даже глубже, чем раньше. Эксперименты будут отложены надолго, может быть, нам удастся запугать его навсегда. – Но надо ли его запугивать? Паншинеа отвел взгляд от неба, в упор посмотрев на Палатона.
– Позволь объяснить тебе то, что ты в детстве не усвоил на уроках истории. Позволь напомнить о том, что неприемлемо для чоя ни при каких обстоятельствах. Потерянного дома больше нет. Мы уничтожили его, мы – Звездный, .Небесный и Земной дома. Считалось, что нашим общим прародителем был Огненный дом, но мы уничтожили его. Зачем? Да потому, что чоя в нем занимались тем же, что и Малаки. Мы потеряли дар исцеления, и виноват в этом был Огненный дом. Они вмешивались туда, куда не имеет права вмешиваться никто, кроме Вездесущего Бога. И с тех пор ни один император не пожалел о случившемся – даже я. Несмотря на то, что Огненный дом мог бы дать мне исцеление, – Паншинеа зябко поежился на ветру.
Эти слова мгновенно объяснили все. Палатон вновь обратил взгляд на императора. Он вспомнил гобелен своей матери. Великий Круг – нисходящий или восходящий из моря пламени на Чо. Неужели она знала об уничтоженном Доме?
– Когда… это случилось?
– Столетия назад. Еще до современной цивилизации. Не сомневаюсь, что нескольким из них удалось бежать – даже простаки обладают какими-то талантами – но они не вернулись. Мы рыскали повсюду. Мы не могли упустить многих. Наука способна творить чудеса. Но мы придерживаемся строгой этики в отношении наших технических достижений – правил, которыми Малаки предпочел пренебречь. Он поплатится за это. Может быть, поплатится так, что не рискнет возобновить свои опыты. Если же нет, ему грозит судьба Потерянного дома – я не изменю решения.
Паншинеа бросил на собеседника резкий взгляд. Он почти чувствовал, как вздрагивает Палатон. Император обнажил зубы в кривой ухмылке.
– Тебе недостаточно моего слова?
– Я ничего не сказал.
– Честному чоя это и не нужно. Твои мысли можно прочесть на лице, Палатон. Но я не смогу удержать тебя. Ты слишком решительно отказался присоединиться ко мне. Ты погибнешь, пытаясь меня спасти, и не в физическом смысле, как другие, а в нравственном. Я недостоин этого. Честный тезар заслуживает гораздо большего, чем развращенный император. Мы связались с Моамебом в Голубой Гряде. Тебя ждет контракт, и ты, конечно, его примешь.
– А если я откажусь?
Паншинеа внимательно взглянул на него.
– Тебе придется позабыть о полетах.
– Но не по собственной воле.
– Это неважно. Раньше или позже бахдар исчезает у каждого тезара. Никому не придет в голову проверять, что случилось с тобой. Все поверят, что ты сгорел, погиб.
– В школе этому не поверят.
Холод зимнего утра вызвал яркий румянец на величественном лице императора. Он отвернулся от Палатона.
– Ты не сможешь бороться со мной, – пар от его дыхания вился в воздухе. – Во всем есть свои тайны, и есть цена, которую трудно заплатить. Не заставляй преследовать тебя, Палатон.
Но поскольку его секрет остался нераскрытым, следовало умолчать об этом. Если ему предоставили выбор – летать или не летать, он предпочтет первое. По крайней мере, это еще в его власти. Палатон скрыл облегчение.
– Хорошо, император. Как вам будет угодно.
– Мне так угодно, – странный блеск промелькнул в глубине зеленых глаз. – Или же ты предпочитаешь остаться и спасти меня?
– Я бы спас вас… если бы мог.
– Тогда слушай меня внимательно, тезар – об этом не знает ни Гатон, ни даже мой преданный Ринди. Где-то и кому-то известно, как исцелить бахдар. Не моим жалким, отвратительным способом – кто-то знает, как правильно сделать это. Последний император пытался уничтожить этих чоя, и они стали хитрее. Разыщи их для меня, Палатон. Найди их и спаси нас всех. Даже самого себя, – император взял его за руку и железными тисками пальцев сжал запястье. – Он угасает и у тебя. Я знаю. Я вижу это в твоих глазах. Спаси себя и меня. Узнай, как они достигают исцеления. Пообещай мне.
От его прикосновения ледяной холод пронзил Палатона до самых костей, на время он потерял дар речи и смог ответить только кратким кивком.
Йорана не стала предлагать отправиться с ним. Она наблюдала, как Палатон укладывает свой немудреный багаж.
– Я попытаюсь убедить его вернуть тебя обратно.
– Я не хочу возвращаться. – Палатон застегнул рюкзак и остановился. – Я хочу летать через лабиринты Хаоса.
– Но тебе дали контракт на вывоз отходов!
– Пока. За то, что мне известно, он мог бы убить меня. Уже не в первый раз кто-то пытается это сделать.
Йорана слегка покраснела и обняла его за талию.
– Наверное, пройдет много времени, прежде чем мы вновь встретимся…
– И может быть, тогда я смогу дать тебе то, что не в силах дать сейчас, – он подарил ей жалкую надежду.
– Тебе трудно? – легкими голосами спросила она.
– Нет, не за тебя, – Палатон встряхнул рюкзак. – Может быть, Недар…
Она ударила его – не сильно, но щека тут же покраснела. Его глаза затуманились от боли, но тут же прояснились.
Йорана прошипела:
– Если мне недостаточно императора, как ты смеешь предлагать мне Недара?
– У тебя высокие требования, – медленно отозвался он.
Йорана взяла себя в руки. Встав, она прошла к двери, открыла ее и остановилась на пороге.
– Ты пропадешь, если попытаешься…
– А я должен пытаться? Ее глаза ярко блеснули.
– Нет, прошу тебя!
– Тогда я не буду. Я вернусь домой, в Голубую Гряду. Ты найдешь меня там, когда захочешь, – и Палатон пошел от нее.
– Спасибо, – прошептала Йорана ему вслед.
Палатон ждал капсулу, чтобы добраться до школы, желая побыстрее увидеться с Моамебом, как вдруг заметил неподалеку отряд охранников. На табло порта вспыхнули дипломатические знаки, а затем подъехала большая машина. Палатон увидел, как из нее выходит абдрелик, двигаясь со странной, скользящей грацией, как будто пренебрегая законами притяжения.
Палатон решил, что ГНаск впал в немилость у Паншинеа одновременно с ним. Не обращая внимания на суматоху в порту Чаролона, он вновь принялся за чтение.
Огромная тень ГНаска нависла над ним. От него пахло тиной, симбионт непрестанно издавал чавкающие звуки, пока внезапно не замолчал, как будто абдрелик каким-то образом оборвал шумное существо. Его эскорт – чоя и абдрелик – держались на почтительном расстоянии.
