Джонсон не смог сдержать улыбку при виде того, как менялось выражение лица экс-Координатора, как это выражение так ясно передавало состояние его души. Он явно слишком хорошо знал Торренса, чтобы строить иллюзии в отношении своей судьбы, если бы “освободителям” удалось догнать корабль…
Тем временем изображение на экране изменилось, стало темно и даже звезды как будто погасли. Джонсон скоро понял причину этих изменений: включив защитные экраны на максимум, Дунтов направил корабль прямо к пылающему плазменному шару, которым было Солнце!
И диск звезды стал увеличиваться на экране. Теперь были хорошо видны гигантские солнечные пятна…
— Мы все сгорим! — воскликнул Джонсон. — Нельзя так близко приближаться к Солнцу!
— Именно это и понимают командиры крейсеров, — возразил спокойно Дунтов. — Но у нашего корабля есть термическая броня, установка которой была недавно закончена под руководством профессора Шнеевайса. Весь корабль становится преобразователем солнечной энергии огромной мощности, и преобразователь этот приводит в движение систему насосов, перегоняющих жидкий гелий в цепи капилляров, пронизывающих весь наружный слой корпуса корабля. И чем выше наружная температура, тем лучше система работает. Действительно хорошо придумано: солнечная энергия применяется для охлаждения внутренних помещений корабля.
А солнечный диск продолжал увеличиваться. Теперь он занимал почти всю поверхность экрана. Однако температура в каюте оставалась нормальной. Система охлаждения была, бесспорно, эффективной.
— Я думаю, они нас обнаружили, — сказал Дунтов. — Однако это ничего им не даст. Мы находимся между ними и Солнцем. Здесь их радарные установки бессильны, а их лазерные излучатели нам тоже не страшны.
— Вы не сможете их забавлять до бесконечности, несчастный вы безумец! — крикнул Кустов. — Мы уже в ловушке!
— В таком случае нам только и остается, что исчезнуть, не правда ли? — спросил Дунтов.
Корабль продолжал свое падение к пылающему диску. Гигантский протуберанец, чудовищная капля плазмы, появилась в нескольких миллионах километров справа от корабля, пересекая его траекторию.
“Господи, мы же совсем рядом” — подумал Джонсон.
А адское пекло продолжало приближаться…
Затем гигантский диск перестал расти — однако и не уменьшался. Джонсон почувствовал усиление тяжести, однако они по-прежнему не приближались и не удалялись от Солнца…
И вдруг он понял: Дунтов переводил корабль на параболическую траекторию, траекторию кометы, используя двигатели корабля и притяжение звезд, чтобы увеличить скорость… Они собирались обогнуть Солнце и на самом деле исчезнуть для своих преследователей! Командиры крейсеров, которые не знают о существовании термозащиты, подумают, что корабль Братства притянут Солнцем и перешел в газообразное состояние… Им никогда не придет в голову, что этот корабль может обогнуть светило — ведь такой маневр им самим был бы не под силу. А ведь они всегда так расхваливали преимущества научной мысли Гегемонии!
Маневр начался…
Теперь диск занимал половину экрана и становился все уже. Солнце было почти что у них за спиной… И вскоре маневр закончился! Тонкая полоска в форме полумесяца полностью исчезла с правой стороны экрана, и звезды снова окружили корабль…
— Ну вот! — воскликнул Дунтов. — Следующий этап — генштаб Братства.
Несмотря на необычность ситуации, движимый как тревогой, так и любопытством Константин Горов не мог сдержаться и не заговорить с агентами Братства.
Какой ни была бы их судьба, им предстоял долгий путь. Кустов отвечал унылым ворчанием. Борис Джонсон и желал говорить, но Горов уже знал все, что ему было нужно о Демократической Лиге.
А вот с представителями Братства дело обстояло по-другому. Тс, которых он видел на корабле, или соблюдали строжайшую секретность, или сами ничего не знали. Горов робко произнес несколько цитат из Марковица, из его “Теории Социальной Энтропии”, а также из других менее известных произведений, как например “Культура и Хаос”, но ответом ему были довольно изумленные взгляды. Могло ли так быть, что эти люди ничего не знали и не понимали в учении, которому служили? Это было весьма любопытно. Создавалось впечатление, что снова наступила эпоха Религий, когда верующие создавали различные культы, не очень ясно разбираясь что же они собой представляют: они верили и этого им хватало. Действительно странный поворот в человеческом мышлении!
“Может быть, их командир…” — подумал Горов, увидев вошедшего Дунтова.
Приподнявшись в своей ячейке, он обратился к человеку, который руководил всей операцией.
— Мне кажется, что вы обладаете определенным уровнем развития, — начал он нравоучительным тоном. — Что же заставляет вас верить, что теории Марковица в состоянии опрокинуть Гегемонию? Я готов допустить, что они имеют бесспорную притягательную силу, однако в них, мне кажется, есть определенное несовершенство: Марковиц вообще не рассматривает фактор времени и вытекающие из этого ограничения в его трактовке парадоксов Порядка и Хаоса. Ведь если рассматривать бесконечный отрезок времени, упорядоченное общество, безусловно стремится к своему краху, вытекающему из спирали парадоксов, заключенных в нем самом. Но, как мне кажется, теория не принимает во внимание тот факт, что длительность эволюции человеческого общества имеет свой конец. Если только Марковиц не касается этой проблемы в других своих трудах, к которым я не смог получить доступ?
Глаза у Дунтова полезли на лоб, а на лице у него застыло выражение полнейшего непонимания.
— Я… гм… по правде говоря, не читал все произведения Марковица, — ответил он. — и не понимаю, что вы имеете в виду…
“Немыслимо! — подумал Горов. — Предводитель оказался таким же невежой, как и остальные члены банды!”
— Вы хотите сказать, что добровольно отказались от возможности оставаться лояльным Опекаемым Гегемонии, со всеми вытекающими отсюда преимуществами, даже не имея представления о том, что вы получаете взамен! — воскликнул Горов.
Дунтов переступил с ноги на ногу.
— Это… это просто потому, что в Гегемонии чего-то не хватает. Насколько помню, меня никогда не покидало это ощущение. Мне кажется, что Братство в состоянии восполнить этот пробел — посредством Хаоса. А я верю в Хаос и у меня создается впечатление, что… я служу праведному делу и мне приятно…
— А что же такое этот самый Хаос, который вызывает у вас чувство такой уверенности?
Дунтов пожал плечами.
— Нечто неизмеримо больше моих возможностей восприятия… Какая-то высшая для человека сила, которая правит всем миром… Неужели вы никогда не испытывали потребность быть приобщенным к чему-то такому, что превосходило ваше воображение?