– Вы согласились со мной?
Кирк был удивлен вопросом.
– Нет, это вы соглашаетесь со мной.
– Нет, я этого не делал.
– Вы только что сказали это.
– Я сказал, что факт того что вы преуспели в обоих примерах не изменяет того факта, что в начале были возможны неблагоприятные исходы.
– Что и является моим аргументом, мистер Спок. Неблагоприятные исходы были возможны в обоих случаях. Риск существовал. Имеет ли значение вовлекает ли этот риск одного человека или четыреста?
Спок выпустил свои гири и они поплыли к палубе.
– Эти вопросы важны для других трехста девяносто девяти человек.
– Мистер Спок, вы готовы утверждать, что жизнь одного человека на борту «Энтерпрайза» важнее чем жизнь другого?
Теперь уже Спок выглядел несколько оскорбленным.
– Этого требует логика.
Он начал вращать плечами как делал Кирк, хотя опять же намного медленнее.
– Здесь логика не применима.
Выражение крайнего ужаса на лице Спока было едва замаскировано.
– Логика применима всегда.
– Поясните.
Спок достал свое собственное полотенце с места возле стойки с гирями, куда он его аккуратно положил.
– Если умрет ваш старшина, миссия корабля не изменится. Если умрете вы…
– Вы примете командование, пока из Звездного флота не прибудет новый капитан, и миссия корабля не изменится. А если будет потеряно судно, его место займет новое. А за ним другое. Такова природа того, что мы делаем, мистер Спок. – Кирк скрестил руки. – Ни один человек не важнее миссии. И ничья жизнь не важнее другой жизни. Не на моем корабле.
И без того прямая ле.
спина Спока стала еще прямее, если такое было возможно, словно вулканец заставлял себя больше ничего не говорить. Через несколько мгновений Кирк не выдержал.
– Что еще?
– Капитан, вы самый важный человек на этом судне. И никакой логический аргумент не может доказать обратного. Следовательно по этому вопросу больше нечего сказать.
Спок вытер лицо полотенцем.
– Нечего сказать потому что вы согласились со мной? Или нечего сказать, потому что я тупоголовый мул?
Спок оторвался от своего полотенца, словно соблазненный сказать что-то другое, нежели то, что он сказал в конце концов.
– Я не согласен с вами.
Кирк был удивлен тем в какой степени он наслаждался замешательством Спока. Не потому что Спок был смущен, а потому что это была честная эмоциональная реакция. Под этим безликим фасадом в конце концов оказался реальный человек, и Кирк осуществил свой план, чтобы открыть его.
– Что оставляет…?
Кирк сказал это как можно невиннее. Но Спок явно был не настолько глуп, чтобы поддаться провокации и назвать своего командира ?тупоголовым мулом?, независимо от того насколько точной он считал эту характеристику.
– Что оставляет перед фактом, – сказал Спок, – что вы эрудированный, способный командир, чья страсть к своему кораблю и команде заслуживает всеобщего уважения тех, кто служит на корабле.
– Я восхищаюсь вашей дипломатичностью, мистер Спок.
– Спасибо, капитан.
Спок снова свернул свое полотенце, затем посмотрел на двери словно тонко пытаясь напомнить Кирку, что у них есть другие обязанности. Но Кирк с ним еще не закончил.
– Еще одна вещь, мистер Спок.
– Что именно, сэр?
– После всего что мы только что обсудили, чувствую был бы оправдан вывод, что вы уверены, что я хороший капитан, достойный уважения своей команды.
– Бесспорно.
Кирк вздохнул, потом умышленно задал Споку вопрос, ответа на который он не знал.
– Тогда давайте вернемся к обсуждению, которое было раньше: почему вы хотите уйти из моей команды?
Ответ Спока был прост. И поразил Кирка.
– Я не хочу уходить, капитан.
– Мистер Спок, вы заполнили запрос о переводе.
– Моя просьба о переводе логически не приравнивается к моему желанию покинуть судно.
– Но вы запросили перевод?
– Да.
Кирк отбросил все размышления о тонкостях или стратегии и бросил свои карты на стол.
– Почему?
– Согласно плану моей карьеры, я достаточно времени провел служа на корабле.
– Мистер Спок, что может быть там такого хорошего для офицера по науке?
– Лично для меня – перевод на исследовательскую станцию Звездного флота на планете с генетическим разнообразием примерно на четыре с половиной года. Следующие пять лет должность преподавателя Академии, затем мисия по научному обмену Федерации на десять-двадцать лет в зависимости от времени путешествия туда и обратно к выбранной культуре. Профессорство в совместном научно-исследовательском институте вроде лаборатории реактивного движения на Земле или института Кокрейна на Альфе Центавра на период не больше еще двадцати лет. Затем инструкторские командировки на разнообразные колониальные заставы, пока я не буду вынужден уйти в отставку по состоянию здоровья или пока не умру.
Кирк был неуверен, была ли его реакция на эту декламацию восхищенной или же опасливой. Как кто-то мог распланировать свое будущее в таких деталях? Он сам был неспособен представить грядущий день, проведенный на «Энтерпрайзе». Уж не говоря о последующих днях.
– Мистер Спок, – сказал он, – я совершенно вас не понимаю.
– Да, сэр, кажется вы не понимаете.
Шах и мат, решил Кирк. А потом зазвучала общая тревога и снова началось соревнование.
БАДЖОР, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 55596.3
– Вы действительно спорили об этом со Споком? – недоверчиво спросил Пикард.
Кирк посмотрел на своего друга через обеденный стол. Они сидели под тентом около кухни. Был поздний день, лагерь был все еще безлюден, но они сумели найти несколько лишних пакетов с пайками и теперь поглощали похожие на галеты штуки бледно золотистого цвета, которые на вкус были несколько солоноваты.
– Мы со Споком спорили довольно долго, – сказал Кирк.
– Именно об этом? О степени риска? Это же основной элемент вулканских суждений. Фундамент непреодолимых основ логики Сурака.
– Просветите меня, – сказал Кирк.
Он не понимал, как Пикард может утверждать, что знает больше него о чем они со Споком спорили много лет назад.
– Джим, вы спорили о том, перевешивают ли потребности большинства нужды меньшинства.
Кирк оперся о спинку своего хрупкого лагерного стула, и скрипящий звук, который тот издал, казалось мог сравниться с оцепенением, которое ползло по его спине. Пикард был прав.
– Или одного, – медленно добавил Кирк.
Почему он не понял этого раньше?
– Вы выглядите удивленным, – заметил Пикард.
Кирк бросил наполовину съеденную галету на измятую обертку пакета с пайком.
