— А что же такое этот самый Хаос, который вызывает у вас чувство такой уверенности?
Дунтов пожал плечами.
— Нечто неизмеримо больше моих возможностей восприятия… Какая-то высшая для человека сила, которая правит всем миром… Неужели вы никогда не испытывали потребность быть приобщенным к чему-то такому, что превосходило ваше воображение?
“Невероятно! — подумал Горов. — Даже не отдавая себе отчета, стоящий перед ним безумец проповедовал понятие “Бога”, как говорили в Век Религий! Затем новая мысль пришла ему в голову: может ли так быть, что у некоторых людей существует подсознательная потребность верить в этот давно исчезнувший образ, смутное желание найти где-то над собой какой-то сверхъестественный порядок или существо, желание, не воплощенное в конкретной форме, которое само по себе может быть формой?..
В конце концов Горов был даже восхищен: он напал на теорию, достойную изучения и развития. В конечном счете, может быть, еще не все потеряно. Пути познания неисповедимы!
— Внимание! — раздался по интерфону голос Аркадия Дунтова. — Посадка через пять минут!
Джонсон вытянулся в своей ячейке, в то время как на обзорном экране появилось изображение голой и покрытой трещинами скалы, с виду абсолютно необитаемой, которая однако парила в космической пустоте. Он почувствовал, что волокна плотно облегают его тело, однако механизмы антигравитации, видно, не работали: собственное притяжение булыжника, к которому они приближались, было незначительно.
Оставшись на низкой орбите, корабль казалось, собирался совершить облет астероида, как будто Дунтов наизусть знал траекторию снижения. Однако, несмотря на все свои усилия, Джонсону не удавалось различить никаких признаков жизни. Не было также заметно ни одной более или менее ровной площадки, подходящей для приземления.
Затем, в то время как корабль начал снижать скорость, по прежнему кружась вокруг астероида, одна из рассекавших скалу трещин начала раздвигаться, как будто это была раковина устрицы, и Джонсон понял, что в этом месте то, что он принимал за естественное проявление сил природы, было на самом деле замаскированной шахтой. Вход в нее находился между двух скалистых выступов, а дальше, она, по всей вероятности, должна была перейти на глубине во взлетно-посадочную площадку…
Похоже, что эта площадка могла принимать и значительно большие корабли, чем тот, на котором они летели. И в самом деле, когда корабль застыл внизу, Джонсон различил пять других кораблей, стоящих слева от шахты.
А правая часть была занята кораблем поистине гигантских размеров. Еще более удивительно было то, что на гладком серебристом корпусе овоида нигде не было заметно ничего, напоминающего систему двигателей — только две широкие металлические полосы со сложными приборами опоясывали корабль посередине…
Прежде чем корабль Дунтова закончил спуск в шахту, наружные створки начали сдвигаться, и поверхность астероида снова приняла свой заброшенный вид.
— Что же это такое? — спросил Джонсон в микрофон в тот момент, когда их корабль бесшумно опустился в глубине шахты.
— “Прометей” — отвечал Дунтов. — Будущее человечества… Наступит день, когда и я займу место на его борту, чтобы улететь туда, где никакая Гегемония…
— Гегемония повсюду! — не вытерпел Кустов. — И никто не сможет убежать от нее!
— Несомненно, — поторопился согласиться Дунтов с таким видом, как будто он хочет исправить допущенную ошибку. — Больше я ничего не могу вам об этом сказать. Вам скоро все объяснят… По крайней мере, тем из вас, кого Роберт Чинг посчитает достойным этого. Готовьтесь к встрече с человеком… самым мудрым из всех, кого я встречал.
Но выбравшись из своей ячейки Джонсон уже не думал о таинственном Чинге.
“Туда, где никакая Гегемония…”, — слова эти продолжали звучать у него в ушах. Как мог простой корабль отправиться туда, где нет никакой Гегемонии…? Ведь безраздельное царство Гегемония простиралось от Меркурия до Плутона! Если только… если только… Но все утверждали, что это невозможно! Все знали, что это невозможно.
Если только Гегемонии не удалось убедить всех, что это невозможно?!
Роберт Чинг в полном одиночестве сидел за каменным столом в Зале Собраний.
Сегодняшний день должен был подвести итог всей его жизни, он стал апогеем всей его жизни, всей его карьеры Главного Агента — а он не делал различия между своей жизнью и своей карьерой. Это был тот самый момент, который он не мог разделить ни с кем…
Итак, три человека, судьба которых полностью зависела от личности, которая им самим представлялась неразрешимо загадочной. Три человека, ждущие своей смерти с минуты на минуту. Однако никто из них не умрет, если только сам не захочет. Для двоих спасение, а для третьего — судьба, худшая, чем сама смерть. Во всяком случае значительно более хаотичная судьба, чем простое возвращение в ничто…
В самом деле события ускоряли свой ход как будто для того, чтобы подготовить развязку драмы, начавшейся века назад. Менее чем за месяц “Прометей” будет готов к полету. А Гегемония почувствует возникновение Факторов Случайности в таком ритме, какого она еще не знала.
Лиги больше не было. И отныне Совет Гегемонии будет вынужден признавать руку Братства в любом событии, способном поколебать его порядок. Разница станет значительной: ведь теперь Гегемонии придется столкнуться с организацией не наивных конспираторов-идеалистов, которыми она манипулировала как хотела, а с таинственной силой, действия которой нелегко предвидеть, в намерения которой невозможно проникнуть.
Что же касается изменения в Совете Гегемонии, то они могли только усилить Социальную Энтропию. Такой оппортунист, как Торренс, окажется более гибким, чем Кустов, — что не помешает ему, в случае необходимости, быть еще более свирепым. Когда “Прометей” взорвет замкнутый мир Гегемонии, устремившись в бесконечность Хаоса, Торренс — в отличие от Кустова — предпочтет извлечь выгоду из этого, чем напрасно противиться неизбежному. На этой стадии операции лучше было бы иметь дело с оппортунистом, чем с таким фанатиком, как Кустов… Особенно, если упомянутый фанатик становился настоящим дамокловым мечом. И в самом деле, живой Кустов мог по-своему служить интересам Хаоса…
Жужжание интерфона прервало размышления Чинга. Он нажал клавишу:
— Слушаю.
— Пленники здесь, Главный Агент.
— Впустите их. Одних. Но пусть стража будет рядом и готова вмешаться.
Через несколько секунд дверь открылась и несколько внушительного сложения Братьев ввели Джонсона, Горова и Кустова. Роберт Чинг внимательно обвел взглядом лица трех мужчин, которые нерешительно продвигались в его сторону.
