горели, но эфир молчал. Через окно я видел усеянное звездами небо; луны, должно быть, уже зашли. И вдруг из динамика прозвучал голос:
– Here is W. A., calling New-Washington… Here is W. A., calling New-Washington… [6]
Затем – тишина. И снова:
– Here is W. A…
Звук был очень чистый. Должно быть, передающая станция находилась где-то поблизости.
– Слушай! – снова сказала мне Мартина.
Я замер, затаив дыхание. Послышалось легкое жужжание.
– Неужели самолет?
Я подскочил к окну. Среди звезд медленно перемещался крошечный огонек. Бросившись к аппарату, я начал лихорадочно крутить ручки настройки, пытаясь найти волну, на которой шла передача.
– W. A. W. A. Who are you? – прокричал я в передатчик на ломаном английском. Наконец я нашел нужную длину волны. – W. A. Who are you? Here is New-France! [7]
Я услышал приглушенный возглас, и кто-то ответил на прекрасном французском:
– Говорит американский самолет «Вашингтон». Где вы?
– Под вами. Сейчас зажгу свет снаружи.
Теперь самолет кружил над нашими головами.
– Вижу ваши огни. Ночью сесть невозможно. Вернемся позже. Сколько вас и кто вы?
– Около четырех тысяч. Все французы. А вас?
– В самолете – семеро. В Нью-Вашингтоне – одиннадцать тысяч: американцы, французы, канадцы и норвежцы. Оставайтесь на этой волне. Мы продолжим вас вызывать.
– Давно вы вылетели?
– Десять часов тому назад. Это разведочный полет. Вернемся к вам днем. Сейчас направляемся на юг. Не вызывайте нас, но пусть кто-нибудь дежурит у приемника. Сейчас будем вызывать Нью-Вашингтон. Очень рады узнать, что мы здесь не одни. До скорого…
И голос снова перешел на позывные:
– Here is W. A…
Затем последовал долгий разговор, который я плохо понял. По всей видимости, пилот сообщал о том, что обнаружил нас.
Не в силах усидеть дома, мы бросились будить моего брата, проживавшего в одном доме с Луи и Бреффором метрах в ста от нас, потом моего дядю, Мишеля, Менара, всех прочих членов совета. В конечном счете мы переполошили весь город. Я позвонил даже в Порт-Леон и, сообщив о самолете, приказал ускорить работы на «Отважном». Наконец наступило утро, и мы начали готовиться к достойной встрече летчиков: расчистили обширную площадку с твердой почвой и выложили белую стрелу, указывавшую направление ветра. Потом я вернулся к приемнику, у которого постоянно находилась Мартина.
– Ничего?
– Пока ничего.
– Не могло же нам это присниться!
В томительном ожидании прошло два часа. Вокруг приемника собралась целая толпа. Мой рабочий стол, к которому обычно даже Мартина не осмеливалась прикоснуться, бесцеремонно толкали, но мне было не до того. В мэрии, где стоял такой же приемник-передатчик, происходило то же самое. И вдруг:
– «Вашингтон» вызывает «Новую Францию»! «Вашингтон» вызывает «Новую Францию»!
– «Новая Франция» слушает! Говорите!..
– Мы летим над материком, близ экватора. Отказали два мотора из четырех. Не думаем, что сможем вернуться. Связаться с Нью-Вашингтоном невозможно. Слышим вас очень плохо. На случай, если мы погибнем, вот координаты Нью-Вашингтона: сорок один градус тридцать две минуты северной широты. Долгота – шестьдесят два градуса двенадцать минут к западу от вас.
– Где вы сейчас?
– Примерно на восьмом градусе северной широты и двенадцатом от вас градусе долготы.
– Оружие у вас имеется?
– Да. Бортовые пулеметы и ружья.
– Постарайтесь приземлиться. Мы вас найдем. Будем у вас, – я быстро прикинул в уме, – дней через двадцать – двадцать пять. У животных, которые похожи на носорогов, мясо съедобное. Не ешьте незнакомые фрукты!
– Если экономить, нам хватит запасов где-то на месяц. Идем на посадку, начинает глохнуть еще один мотор.
– Остерегайтесь гидр, если таковых увидите! Главное – не подпускайте их близко!
– Что еще за гидры?
– Что-то вроде летающих спрутов. Вы легко их узнаете. Сразу же стреляйте!
– Вас понял. Приземляемся на какую-то равнину, между очень высокими горами и морем. До встречи…
Передача оборвалась. Встревоженные, мы замерли в ожидании. Где-то там, за шесть с лишним тысяч километров от нас, семеро человек сражались за свою жизнь. Мы прождали целый час, и лишь тогда чей-то голос произнес:
– Получилось. Самолет частично развалился, но мы все живы. К сожалению, нам пришлось слить почти все топливо, да и наши аккумуляторы сильно разряжены. На связь выходить сможем редко – исключительно для того, чтобы задавать вам нужное направление.
– Мы сообщим, когда тронемся в путь. Связываться с вами будем каждые двадцать четыре часа по земному времени. Сейчас у нас девять тридцать семь. Мужайтесь. До встречи!
Я тут же выехал в Порт-Леон. «Отважный» был уже на плаву. В тот же день мы провели испытания. То было небольшое суденышко, длиной сорок восемь метров при ширине пять, грузоподъемностью около ста сорока тонн. Два очень мощных дизеля с демонтированного завода сообщали ему скорость до двадцати пяти узлов. При средней скорости в двенадцать узлов оно могло проплыть без заправки более десяти тысяч миль. Учитывая наши ограниченные возможности, то был настоящий шедевр кораблестроения!
«Отважный» имел на вооружении тяжелый двадцатимиллиметровый пулемет, а поскольку патронов к нему было мало, еще и ракеты. Со времен героического сражения с гидрами мы значительно усовершенствовали это оружие. На носу и на корме судна стояли спаренные установки, с которых могли одновременно взлетать четыре ракеты весом по двенадцать килограммов каждая: с приемлемой точностью они били на пять километров. По бортам располагались установки меньшего калибра, бившие зато на семь километров.
Наскоро испытав корабль – мы прошли на нем до устья Дордони и обратно, – я распорядился погрузить продовольствие и боеприпасы. Уже на следующий день мы отправились в путь.
Команда состояла из двенадцати человек. Штурманом был Мишель, старшим механиком – Бирон. Из остальных пятеро когда-то служили на флоте. Я, в свою очередь, трижды переплыл Средиземное море на маленьком паруснике одного своего приятеля и был знаком с основами навигации. Мы захватили с собой небольшой, специально оборудованный грузовичок – уменьшенную копию нашего броневика – и радиопередатчик.
Мы неспешно спустились по реке. На выходе из эстуария я послал позывные. Экипаж самолета коротко отозвался, и «Отважный» тут же закачался на волнах – мы были в море.
Как только мы отошли на милю от берега, я приказал взять курс на юг. Побережье здесь представляло собой плоскую травянистую саванну. По словам тех немногих ссви, которые сумели вернуться с этой вражеской территории живыми, такая же саванна простиралась вглубь материка, вплоть до высокой цепи гор, невидимой с моря.
Мы с Мишелем стояли на мостике. Судно шло со скоростью двенадцать узлов, моторы работали бесперебойно, море было спокойным. Не найдя себе другого занятия, я взял пробы морской воды и сделал анализ в нашей маленькой лаборатории: вода оказалась богатой хлоридами. Замедлив ненадолго ход, мы бросили примитивный трал.
