— А у меня было огромное стадо, но я разорился. Это все ее работа!
Выкрики превратились в звериный рев.
— Это она все подстроила! Ведьма! Вонючая, вшивая ведьма! Убить ее! На костер ее! Сжечь заживо! Убить! Убить! Убить!
Дюмарест медленно отступал под натиском толпы, как вдруг услышал неистовый крик Сегима:
— Сюда, Эрл! Сюда! Я все сделал!
Дюмарест стремглав бросился к воротам и успел только заметить, как вспыхнуло золото на ослепительно белом теле и взметнулись огненно-рыжие волосы — девушка проскользнула мимо охраны. Как только Эрл оказался в безопасной зоне, часовые, крепко сжимая оружие, сомкнулись за его спиной, преграждая путь разъяренной толпе.
— Ведьма! Не выпускайте ее! — еще сильнее взвыла толпа. Презрев опасность, обезумевшие люди бросились на винтовки часовых, напором своих тел смели ограждение и ринулись через поле к трапу корабля, по которому Дюмарест со своими спутниками уже бежали к открытому люку. И едва они проскользнули на корабль, как капитан, все это время напряженно следивший за происходящим, заблокировал вход.
Ее звали Калин, и она действительно была ведьмой.
Девушка сидела за столом напротив Дюмареста и наблюдала за тем, как он перетасовывает колоду карт. В большой комнате для отдыха они были одни.
Сегим, с пурпурным симбиотом вокруг шеи, лежал с закрытыми глазами на койке, пребывая в состоянии приятного полузабытья. Коммерсант занимался осмотром товара. Пожилая женщина и ее спутник уединились в своей каюте. Судовая команда, как обычно, предпочитала не мелькать среди пассажиров.
— Начнем, — улыбнулся Дюмарест. Он разделил колоду на три равные части. — Знаешь эту игру?
Она кивнула:
— Ты вытаскиваешь по карте из двух колод, а я должна вытянуть одну из своей. Если окажется, что моя карта средняя по достоинству, то я выиграла. Хочешь, покажу, где такая карта?
— Если сможешь, давай.
— Здесь, — немного подумав, сказала девушка.
Изящный пальчик коснулся колоды слева.
Дюмарест перевернул карты двух других. Там оказались десятка и тройка. Калин выпала семерка. Она выиграла. Дюмарест снова перемешал карты. На этот раз он пристально следил за тем, чтобы девушка ничего не успела разглядеть, скрывая от ее глаз даже кончики карт. И опять Калин выиграла. И так двенадцать раз подряд, пока Дюмарест не сдался.
Откинувшись на спинку кресла, он задумчиво посмотрел на Калин, которая уже успела до этого принять ванну и немного прийти в себя. Бледное лицо больше не портили ни выражение страха, ни судороги отчаянного напряжения. И только глаза, как два бездонных озера зеленого огня, поражали своим великолепием и прекрасно сочетались с нежной, почти прозрачной кожей. Сейчас она мало походила на то затравленное существо, которое он встретил на Логисе. Перед Эрлом сидела удивительной красоты женщина.
— Калин, — проговорил он, — Калин?…
Она съежилась:
— Просто Калин.
— У тебя есть семья, дом, близкие?
— Некоторые живут без всего этого, — заметила она. — Вот ты, например.
— Откуда тебе известно?
— Догадалась. Хотя и так видно. Ты похож на человека, который многое испытал и научился рассчитывать только на самого себя. То, как ты спас меня, подтверждает это. Другой бы на твоем месте подождал, пока кто-нибудь придет и скажет, что делать дальше. А ты, не раздумывая, начал действовать. И это спасло мне жизнь.
— А ты и правда ведьма? Ведь тебя поэтому хотели убить?
— Я? Ведьма?
Эрл продолжал пристально смотреть на девушку.
— Сама не знаю, — призналась Калин. — Может быть, и так. Хотя какая же я ведьма? Я просто говорила людям о том, что их ожидает в будущем, — объяснила она. — Я никому не желала зла, как раз наоборот. Пыталась уберечь их от беды и предупредить — женщину, которая съела хлеб из отравленной пшеницы и заболела; мальчика, рубившего дрова и потерявшего глаз; о яме, в которую упала другая женщина. — Вздохнув, Калин угрюмо закончила: — Но меня никто не хотел слушать. Когда же все случилось так, как я предсказывала, меня обвинили в колдовстве.
— Естественно, — хмыкнул Дюмарест, — не себя же им винить за то, что не вняли твоим советам. — Он немного помолчал, а потом вдруг спросил: — А что ты делала на Логисе?
— Я родилась…
— Не надо, — перебил ее Дюмарест. — Ты не могла родиться на этой планете — у тебя не такого цвета кожа и волосы, как у всех остальных жителей планеты. Зачем же ты врешь мне? Какая тебе от этого польза?
— Никакой, — согласилась Калин. — Но иногда ложь спасает от ненужных объяснений. — Она подняла голову и встретилась взглядом со своим спасителем. — Я родилась очень далеко отсюда — на планете рядом с Кольцом. Но это было так давно. С тех пор я успела побывать на многих планетах. На одной из них я встретила колдуна и стала путешествовать вместе с ним, пока он не привез меня на Логис. Мы занимались тем, что предсказывали судьбу по руке, используя знания хиромантии, астрологии и всего такого прочего. Помимо этого, он еще занимался и химическими опытами. Знаю точно, что он имел дело с абортами и галлюциногенами. Однажды мой спутник попытался продать меня. Но я не из таких. — Глаза Калин смотрели прямо и открыто. — Ты понимаешь, о чем я?
Дюмарест кивнул:
— А что случилось после?
— Я всадила в него нож. Во время Кровавой Охоты у меня было на это право. И никто не посмел наказать меня. Остальное ты уже знаешь.
— Продолжай.
Она прикусила нижнюю губу, и на пурпурно-красном сверкнули ослепительно белые зубы.
— За мной пришли. И пришли именно те, кому я до этого пыталась помочь. В них уже не осталось ничего человеческого. Если б я не умела так быстро бегать, меня разорвали бы на куски. — Она протянула руку и коснулась его плеча: — Ты спас мне жизнь. Я никогда не забуду об этом.
Сейчас она была совсем рядом, так что он ощущал ее тепло, запах волос. Дюмарест почувствовал непреодолимое желание прикоснуться к этому пленительному телу — кожа была так восхитительно прозрачна, что, казалось, излучала свет, подобно жемчужине, — и раствориться в бездонной зелени глаз.
Чтобы справиться со своими чувствами, Дюмарест взялся за колоду, перетасовал ее и начал раскладывать. Казалось, карты просто исчезают в его пальцах, чтобы затем чудом снова появиться на столе. Это было волшебство ускоренного времени. При помощи особого наркотика его метаболизм был замедлен так, что он жил в сорок раз медленнее, чем обычно. И он, и девушка, и все остальные пассажиры. Благодаря этому время полета заметно сокращалось, и утомительные часы путешествия проносились незаметно.
