– В самом деле, что же достойно порицания? Разврат или те, кто стремится к разврату? Над этим вопросом люди задумывались с тех самых пор, как открыли такое понятие, как этика. Правильный ответ еще не найден.
– Может быть, его вообще не найдут.– Дюмарест чуть повернулся, когда девушка направилась к ним, и восхитился ее походкой. Ее ноги, казалось, скользили по ковру. Ее волосы были настолько легки, что они завивались от ее движения.– Миледи?
– Когда мы летим? – спросила она.– Скоро или нет?
– Согласны ли вы взять меня в сопровождающие, миледи?
– Согласна. Когда мы вылетаем?
Ее теплый голос сильно контрастировал с бескровными губами. «Анемия,– подумал Дюмарест безучастно,– или лейкемия, но почему же она страдает такими легкими недугами, ведь ее дом достаточно богат, чтобы оплатить медицинские издержки?» Он посмотрел на нее еще внимательнее, чем раньше. Для своего веса она была очень тонка. Огромные глаза, длинная шея, нежные руки. Ее лицо, обрамленное каскадом серебристых волос, имело какое-то особенное, незаконченное выражение, как если бы девушка слишком рано покинула лоно матери. Но ко всему прочему, она была красива.
– Скоро, миледи,– заверил ее Шамаски,– насколько это зависит от нас.
Она кивнула, отошла от них и с отсутствующим видом стала играть краем стола.
Дюмарест продолжал смотреть на нее все время, пока говорил с комиссионером.
– И все-таки я не понимаю,– сказал он мягко,– вы хотите, чтобы я проводил ее на Хайв. Несомненно, и она хочет туда. Почему?
– Там ее дом.
– И она оттуда сбежала?
– Разве я уже не говорил, что она сбежала с планеты Хайв? – напомнил ему комиссионер.
– Верно.– Дюмарест принял это как должное.– Но почему она не может полететь одна? Один раз она уже слетала, почему бы не повторить?
– Она боится,– сказал Шамаски.– Разве вы не поняли? Но ее страх не имеет ничего общего с настоящим страхом. Когда она явилась ко мне, она была перепугана. Никогда раньше я не видел человека в таком страхе.
«Должно быть,– подумал Дюмарест,– у него большой опыт в таком виде эмоций. В особенности на Кайле во время фестиваля».
– Хорошо,– сказал он,– она боится путешествовать одна. Я понимаю. Но почему она сбежала?
– По той же причине. Из страха.
– Из страха перед чем?
– За свою жизнь. Она была убеждена, что кто-то намеревается ее убить. Она не могла думать ни о чем другом, кроме побега. Теперь вам понятно, почему,– сказал комиссионер,– самое главное, чтобы она могла доверять своему сопровождающему. С другим она не полетит.
«Она – параноик,– подумал Дюмарест уныло.– В этом-то все и дело».
Эта девушка душевнобольная. Эрл почувствовал жалость, но не удивление. Старинные семейства стремятся замкнуться в своем кругу, вредные гены начинают доминировать, и богатые дома становятся правонарушителями. Но почему ее не лечат? Почему бы не нейтрализовать те части мозга, которые управляют страхом?
Он оставил этот вопрос. Этот вопрос выходил за пределы области его знаний. Ради оплаты двух космических перелетов, он бы согласился не только сопровождать душевнобольную девушку в ее родной дом. В особенности, когда дом этот там, куда ему так хотелось попасть.
– Пожалуйста,– снова обратилась к нему девушка,– скажите, когда мы вылетаем?
– Скоро, миледи,– сказал Дюмарест.– Очень скоро.
Дюмарест заказал билеты на маленький корабль смешанного типа, везущий на Хайв груз и пассажиров. Корабль был не самый лучший, но он стартовал первым, а Эрл торопился снова оказаться в пути. Его ожидал долгий перелет. Не такой, как для тех, кто путешествует низшим классом, одурманенный наркотиком, зябнет и, на девяносто процентов полумертвый, ютится в мрачном, холодном отсеке, предназначенном для перевозки скоропортящихся товаров. Для них время перелета в счет не шло. Для некоторых он становился последним путешествием в жизни – это были те злополучные пятнадцать процентов, которым в жизни так часто не везло и которым уже больше не суждено было проснуться.
Иначе обстояло дело для путешествующих высшим классом. Они радовались волшебству скоротечности времени, лекарство замедляло их метаболизм настолько, что время летело стрелой и день им казался короче часа. Но и для них время существовало, и им приходилось убивать его традиционным образом.
– Пять! – худощавый мужчина со впалыми щеками и быстрым взглядом оттолкнул маленький столбик монет в центр стола. Тяжелое кольцо на его пальце, поблескивая, отражало свет.– Я поднимаю ставку еще на пять.
Толстяк посмотрел на свои карты и поджал губы.
– Я пас.
Двое других, тихих мужчин, одетых в богатые одежды, последовали его примеру– представители торговых империй. Пятый мужчина покачал головой и откинул руку. Шестой, тоже торговец, заколебался, потом решил остаться в игре. Дюмарест сидел, посматривая на них.
– Вон тот мужчина,– прошептала девушка,– тот, что с кольцом, мухлюет.
– Вы уверены в этом, миледи? – также шепотом спросил ее Дюмарест.
Он нашел ее обвинение забавным. Очень возможно, что игрок мухлюет, но уж совсем невероятно, чтобы эта девушка могла догадываться об этом.
– Я уверена,– настаивала она.– Он выиграет этот кон. Вот увидишь.
Он выиграл.
«Ему повезло,– подумал Дюмарест.– Она, вероятно, слышала, что на всех кораблях есть профессиональные шулеры, готовые обчистить всех новичков. Да, на этом корабле такое вполне возможно, но иногда может победить и честный игрок».
– Он мухлюет,– повторила она.– Я думаю, тебе это известно. Потому-то ты и не играешь с ними?
Дюмарест отрицательно покачал головой. При обычных обстоятельствах, он бы присоединился к играющим, но игра требовала концентрации внимания, а эта девушка была его первой ответственностью в жизни. Он посмотрел на нее. Она потеряла всю свою ауру страха, и эта потеря пошла ей на пользу. «Как ребенок под присмотром,– подумал он.– Девочка на каникулах. Как жаль, что она такая хрупкая».
Мысль явилась прелюдией к действию. Он осмотрел все помещение. Оно было освещено центральным светом, в беспорядке расставлены стулья, большую часть пространства занимал стол. С одной стороны из стены выступали втулки с сетками для посуды внизу. Он встал, подошел к сетке, вынул две чашки, заполнил их густой жидкостью. Вернувшись, подал одну чашку девушке.
– Что это? – Она с подозрением посмотрела на содержимое.
– Еда, миледи. Вам следует что-нибудь съесть.
– Я не голодна.
– Даже если и так, миледи, нужно поесть.
«Пока еще есть шанс»,– грустно подумал он. Во всяком случае, питание включено в оплату.
Он отпил глоток густой жидкости. Это был «Бейсик» – смесь протеинов, глюкозы и витаминов. Одна его чашка заменяла путешественнику дневной рацион. Он сделал второй глоток. Жидкость обжигала – высокая температура поддерживалась благодаря особому устройству контейнера.
