кости. Пять — за детали механизмов. И десять — за резные камни.
— Почему, — с любопытством спросил Тимкин, — вы платите за эти камни больше, чем за что-либо другое?
— Потому что, если бы они могли говорить, они рассказали бы нам гораздо больше о древней цивилизации первой луны, чем любые другие предметы. У нас уже собралась внушительная коллекция. Но мы пока не можем перевести надпись. Но когда-нибудь мы найдём Розеттский камень, который даст нам ключ к разгадке и раскроет всю огромную историю.
— Розеттский камень? Тимкин был озадачен.
Профессор продолжил объяснения.
— Да. Видишь ли, много веков назад на Земле археологи того времени также находили вырезанные письмена — древние записи египтян. И они тоже были загадкой.
Но однажды был найден камень, на котором были не только египетские иероглифы, но и надписи на другом языке! Текст на этом камне был написан на египетском, а затем скопирован на другом языке. И этот второй язык — древнегреческий — был известен! Таким образом, это позволило перевести все египетские письмена и…
Голос профессора оборвался, сменившись странным бульканьем. Тимкин уставился на него. Он только что вручил ему треугольный камень, который был одним из «подарков» Ларсо.
— Тимкин! — взвизгнул профессор. — Вот оно! На этом камне есть два набора надписей. Одна из них — неизвестная письменность первой луны. А другая — о, слава звёздам! — это ранний реанский язык, который мы знаем!
После этого Тимкин пришёл в замешательство. Профессор заорал во весь голос, и к нему подбежали ещё несколько человек. Все они так загалдели, словно произошло величайшее событие в истории Вселенной. Тимкин держался в стороне от этой восторженной группы, забытый на какое-то время.
Но потом все повернулись к нему. Они смотрели на него так, словно он был каким-то королём или грозным властелином с другой звезды.
— А это, джентльмены! — сказал профессор Блик, махая им рукой. — Человек, который принёс камень!
Тимкин испытывал мучительное смущение, когда один за другим археологи подходили и молча пожимали ему руку с выражением трепетного уважения на лицах.
— Профессор, — взмолился Тимкин, когда это испытание закончилось. — Я… я хочу уйти. Просто заплатите мне за камень и отпустите меня. Если это так важно для вас, может быть, вы могли бы немного повысить цену, а? Может быть, на сотню?
Тимкин был поражён собственной смелостью.
Профессор посмотрел на него как-то странно, почти с жалостью, и медленно произнёс:
— Сто долларов? Тимкин, ты не представляешь себе ценность этого камня. Музей выпишет тебе чек на сто тысяч СС-долларов!
Тимкин стоял ошеломлённый, не веря своим ушам.
Профессор улыбнулся.
— Да, именно это я и сказал — сто тысяч. Если бы мы могли себе это позволить, мы заплатили бы тебе в десять раз больше. На самом деле, видишь ли, камень бесценен. Чек придёт по почте. Теперь ты можешь ехать, Тимкин.
Тимкин как во сне вёл ракетный грузовик обратно и проехал на красный свет. Регулировщик выписал штраф.
— Это обойдётся тебе в двадцать пять долларов, приятель, — прорычал он.
Тимкин расхохотался и продолжал хохотать всю дорогу до гаража. Его оштрафовали на 25 долларов. Раньше это было бы экономической трагедией. Теперь это стало шуткой. Он мог заплатить сотню таких штрафов и всё равно продолжать смеяться.
На следующий день, когда чек доставили к нему в номер, Тимкин понял, что это был не сон. Сумма составляла 150 000 долларов. Они даже добровольно повысили цену.
Положив чек в карман, Тимкин вышел на улицу и направился в «Уголок космонавта». У него оставалось ещё одно незаконченное дело. Он знал, что найдёт там Хака Ларсо, и увидел его за столиком в углу. Странно, но он казался подавленным, совсем не похожим на человека, который только что заработал целое состояние на золоте.
— Привет, Хак!
Ларсо с кислым видом поднял голову, когда Тимкин бодро уселся рядом.
— Слушай, гниль, у тебя на меня ничего нет, — проворчал он.
— Я знаю, — сказал Тимкин. — Но почему ты такой мрачный? Что ты получил за мою — прошу прощения, твою — бонанзу, когда обналичил её?
Ларсо стукнул кулаком по столу, расплескав свой напиток.
— Не говори мне об этой проклятой бонанзе! — взревел он. — Знаешь, что это было? Это был обычный камень, покрытый плёнкой богатой золотой руды. Подделка! Фальшивка! Я получил за него столько, чтобы просто покрыть расходы, и всё.
— Очень жаль, — усмехнулся Тимкин, чувствуя, что уже не может терпеть.
— О, не надо злорадствовать, — сказал Ларсо. — Я всё равно тебя перехитрил. Я забрал у тебя эту штуку, не так ли?
— Конечно, — согласился Тимкин. — Но ты отдал мне кое-что, что стоило…
В этот момент Ларсо поднял голову, потому что по радио в таверне что-то пробилось сквозь непрекращающийся шум. Диктор говорил…
— Главная новость дня! Музей Сатурна только что объявил о находке резного камня из колец, который позволит им перевести все неизвестные до сих пор письмена первой луны! И в честь человека, который привёз его с земли, его назвали камнем Тимкина!
Сам Тимкин был потрясён. Его имя теперь будет звучать в веках, связанное с камнем, столь же знаменитым, как Розеттский камень на Земле!
Но для Хака Ларсо это было подобно удару ножом в сердце. Он медленно перевёл ошеломлённый взгляд на своего спутника.
— Что за камень Тимкина? — пробормотал он. — Что…
Тимкин достал из кармана чек и показал его Ларсо.
— Да, я принёс им его. Послушай, они заплатили мне за него сто пятьдесят тысяч долларов. И, Хак, я надеюсь, у тебя крепкое сердце, Хак, этот камень был среди тех вещей, которые ты «подарил» мне после того, как украл мою бонанзу!
— Значит, это я сделал находку! — закричал Ларсо. — Они должны назвать камень в честь меня. И ты должен отдать эти деньги мне, Тимкин! Они мои! Я нашёл камень и…
Тимкин посмотрел ему прямо в глаза и тихо спросил:
— Есть свидетели, Хак?
© Перевод: Андрей Березуцкий (Stirliz77)
Бонанза — испанское слово, обозначающее процветание, золотое дно, источник лёгкой наживы.
